Реквием - [33]

— Вы о ком, о Коко?.. — время от времени спрашиваю я, чтоб как-то всплыть на поверхность.

  На что неизменно следует ответ:

— Нет, о его дружке, но не об этом, про которого я только что говорила, а о другом. А что касается Коко, то не бойтесь, вы и о нем сейчас узнаете. Только этот Сте-фо, вы себе представить не можете, что это за проходимец, ввязался в драку с Коко из-за Лены, а у Лены губа не дура, ведь ему дядя слал доллары, а доллары он менял на сертификаты, потом выменивал левы по четыре за доллар, и деньжищ у него было целая прорва, только потом дядя перестал слать ему доллары, и, как только закрылась кормушка, все пошло прахом, и Лена ему говорит: «Чао, бамбино», а сама снова норовит вернуться к Коко, да не тут-то было, осталась она с носом, потому что, должна вам сказать, Коко не из тех, что сидят и ждут сложа руки, нет, он уже снюхался с этой, с Жаннет, тоже мне Жаннет, да она самая обыкновенная Иванка, а поди ж ты, хочет, чтобы ее звали Жаннет, ну и, конечно, нигде не работает да отцовские денежки транжирит.

  И я снова чувствую, что бурный водоворот захватил меня и уносит в глубь, в пучину этого словесного моря.

— Довольно, хватит! — наконец собрался я с духом. — Надо отдать вам должное, характеристика получилась исчерпывающая, вы обладаете исключительным даром речи. Не знаю только, насколько вы владеете умением молчать.

— Когда это необходимо...

— Необходимо именно теперь. Необходимо нам, а тем более вам. Если вы хотите еще какое-то время .провести здесь, в этой уютной квартире, а не в тюрьме, и если вы по-настоящему желаете, чтобы я исполнил свое обещание, вам просто-напросто следует забыть, что между нами был какой бы то ни было разговор, и вообще забыть, что я к вам приходил.

— Ладно. Забуду.

— Но имейте в виду, — добавляю я, — не вздумайте опустить что-нибудь в почтовый ящик.

— Что именно?

— Вы знаете что: призыв о помощи, сигнал или какой намек. Не считая оперативных работников, никто, кроме вас, не знает об этой истории с почтовым ящиком. Так что, если противник что-либо пронюхает, мы ни на йоту не станем сомневаться, что в предательстве повинны вы. И тогда...

— Нечего мне объяснять, — прерывает меня женщина. — Устою перед соблазном, не стану делать себе харакири.

—  Я бы хотел вас видеть, — слышу в трубке голос Бояна.

— Что-то очень важное?

— В данный момент не особенно важное, но может стать важным, — неопределенно говорит он.

— Хорошо. Мы увидимся в семь.

  И я даю ему адрес одной служебной квартиры.

  Ныне понедельник, и операция на вилле Раева в ночь с субботы на воскресенье прошла нормально, так что мне не ясно, зачем Бояну срочно понадобилось встретиться со мной. Но даже если нет серьезного повода, встретиться с парнем нелишне хотя бы ради того, чтоб как-то поддержать его морально.

  Квартира, как было сказано, служебная, обставленная стандартной мебелью двадцатилетней давности, громоздкой, тяжелой, мрачной, внушающей уважение разве что своей уродливостью. Словом, как будто я нахожусь в обычной домашней обстановке, с той лишь разницей, что у меня не такой застоявшийся воздух. Я вытягиваюсь на твердом, как доска, диване, объятый неповторимым чувством холостяцкого уюта, и, вероятно, начинаю дремать, потому что, когда от двери доносится звонок, я машинально поднимаю левую руку, чтобы поднять трубку несуществующего телефона.

  Входит Боян, слегка запыхавшийся и немного возбужденный, он бормочет что-то вроде извинений — отнимает, дескать, у меня время.

— Ты убедился, что за тобой следом никто не шел?

  Он кивает.

— И надеюсь, не слишком озирался по сторонам...

— Я делал в точности так, как вы советовали.

—Тогда садись и рассказывай, что там в данный момент не особенно важное, но может стать важным.

— Лили, — лаконично отвечает он и плюхается на стул.

— Коньяк будешь пить?

— Спасибо, не могу. Недавно выпил целых две рюмки.

— Значит, Лили? — спрашиваю, наливая себе полрюмки из бутылки, которую принес с собой. — И что же с ней стряслось, с Лили?

— Как вам сказать? Ходит за мною как тень.

— И чем ты это объясняешь?

— А что тут объяснять... — Он как-то мнется. Потом вдруг выдает: — Она влюблена в меня.

— И как ведет себя? Ходит всюду за тобой по пятам?

— Ну, до этого еще не дошло. Но позавчера, в субботу, как раз когда я сидел с Анной в «Софии», Лили тоже пришла туда и села за соседний столик. Она никогда не бывала в «Софии», но когда те стали ее подначивать, что я будто бы днюю и ночую в «Софии», она не долго думая и приперлась туда, уселась в трех шагах от нас и сидела до тех пор, пока мы не ушли.

— Сидела тихо, спокойно?

— Да, тихо и спокойно, но бросала в нашу сторону такие взгляды, что все было ясно как день. Я вертелся, делая вид, будто у меня насморк, только Анну не проведешь, настроение у нее испортилось, а когда мы вышли, начался, как водится, скандал, и я с трудом успокоил ее. А вчера Лили опять принесло, опять она села у нас под носом. И сегодня тоже, только в этот раз не нашлось свободного места, поэтому она ходила туда-сюда

мимо нас, все время глазея в нашу сторону. И конечно, новый скандал с Анной. Если так будет продолжаться, то может дойти до полного разрыва, и тогда уже дорога на виллу будет для меня закрыта.