Реквием по Германии - [69]

– А мне интересно узнать твою позицию, капустник. Какие именно военные преступления немецких солдат вы расследовали?

– Зверства с обеих сторон. Ты слышал о Катунском лесе?

– Конечно. Ты это расследовал?

– Я был одним из тех, кто занимался этим делом.

– Неужели? Интересно! – Казалось, он по-настоящему удивился. Многие, кстати, удивлялись.

– Честно говоря, по-моему, сама мысль обвинять воюющих людей в военных преступлениях – абсурдна. Убийцы женщин и детей должны быть наказаны, нет сомнения, но люди, подобные Мюллеру и Глобочнику, убивали не только евреев и поляков. Они также убивали и немцев. Возможно, предоставь вы нам хоть полшанса, мы бы сами отдали их под суд.

Белински свернул с Вэрингерштрассе и поехал на юг, мимо длинного здания Центрального госпиталя на Альзерштрассе, где, подумав то же, что и я, снизил скорость до более приемлемого уровня. Я был уверен, что он собирался оспорить мою точку зрения, но молчал, как будто чувствовал себя обязанным не давать мне никакого повода для наступления. Остановившись около пансиона, он спросил:

– У Тродл была семья? – Я по крайней мере, не знаю. Самый близкий ей человек – Беккер. – Но и в этом я сомневался. Ее с полковником Порошиным фотография не давала мне покоя.

– Ну и Бог с ним. Я не собираюсь ночей не спать, сострадая его горю.

– Не забывай, он – мой клиент. Помогая тебе, я должен стараться доказать его невиновность.

– А ты сам-то в ней уверен?

– Да, уверен.

– Но ты должен знать, что он – в списках КРОВКАССа.

– Как ты умен! – сказал я. – Суетись, мол, парень, а потом я тебе открою глаза. Предположим, мне в самом деле повезет, и я выиграю гонку. Позволят ли мне забрать свой приз?

– Твой друг – нацист, убийца, Берни. Он руководил карательным отрядом на Украине, уничтожая без счета мужчин, женщин и детей. Он заслужил повешение независимо от того, убивал он Линдена или нет.

– Уж очень ты умный, Белински, – горько повторил я и стал вылезать из машины.

– Что до меня, так он – мелкая рыбешка. Я охочусь за более крупной рыбой, чем Эмиль Беккер. И ты можешь мне помочь, можешь попытаться помочь наказать то зло, которое породила ваша страна. Символический жест, если тебе так нравится. Кто знает, а вдруг, если достаточное число немцев сделают то же самое, счет будет оплачен?

– О чем ты говоришь? Какой счет? – Я облокотился на дверцу машины и, наклонившись вперед, увидел, как Белински вынимает трубку изо рта.

– Счет с Богом, – сказал он спокойно.

Я засмеялся и недоверчиво покачал головой.

– В чем дело? Разве ты не веришь в Бога?

– Я не верю, что с ним можно заключать сделки. Ты говоришь о Боге, будто он продавец подержанных машин. Признаться, я тебя недооценил. Ты намного больше американец, чем я думал.

– А вот тут ты не прав. Бог любит заключать сделки. Вспомни договор, который он заключил с Авраамом и Ноем. Бог – мелочный торговец. Только немец мог по ошибке принять сделку за прямой приказ.

– Ближе к сути, хорошо? Ведь есть же суть? – Казалось, его поведение буквально кричало об этом.

– Я собираюсь с тобой рассчитаться.

– О! Насколько я помню, ты это сделал немного раньше.

– Все, что я тебе сказал, – правда.

– Но это еще не все, так?

Белински кивнул и зажег трубку. Меня прямо-таки подмывало вышибить ее у него изо рта. Вместо этого я сел обратно в машину и захлопнул дверцу.

– С твоей страстью к выборочной правде, тебе следовало бы работать в рекламном агентстве. Ну что ж, послушаем.

– Только не горячись, пока я не закончу, хорошо? – Я коротко кивнул. – Порядок. Для начала скажу: мы, КРОВКАСС, полагаем, что Беккер невиновен в смерти Линдена. Видишь ли, пистолет, из которого его застрелили, почти три года назад в Берлине был использован, чтобы убить еще кое-кого. Специалисты по баллистике сравнили эту пулю с той, которой был застрелен Линден. Обе они выпущены из одного и того же ствола. На время первого убийства у Беккера твердое алиби: он был военнопленным в России. Конечно, он мог приобрести этот пистолет потом, но я еще не сказал самого интересного – того, почему я действительно хочу, чтобы Беккер оказался невиновным.

Так вот, этот печально известный пистолет стандартного эсэсовского образца – «Вальтер-П-38». Мы проверили записи серийных номеров, хранящиеся в Архивном центре США, и обнаружили, что он из числа тех, которые были выданы старшим офицерам Гестапо. А именно это оружие принадлежало Генриху Мюллеру. Довольно смелое предположение, не правда ли? Но мы сравнили пулю, оборвавшую жизнь Линдена, с той, что убила человека, которого мы выкопали, считая его Мюллером. И что же? Головоломка. Похоже, убийца Линдена также ответственен и за предание фальшивого Генриха Мюллера земле. Понимаешь, Берни? Это самое верное свидетельство, которое у нас когда-либо было, того, что гестаповец Мюллер все еще жив, и не исключено, что всего несколько месяцев назад он, вероятно, был здесь, в Вене, работал на Организацию, членом которой ты теперь являешься. Возможно, он все еще здесь.

Понимаешь ли ты, как это важно? Пожалуйста, подумай об этом. Мюллер был архитектором нацистского террора. Десять лет этот не менее могущественный, чем Гитлер, человек контролировал самую жестокую секретную полицию, какую когда-либо знал мир. Ты можешь себе представить, сколько невинных людей он замучил? Сколько смертельных приговоров подписал? Сколько евреев, поляков, да что там, сколько немцев он погубил? Берни, вот твой шанс отомстить за всех этих мертвых немцев, помочь свершиться правосудию!