Рекрут - [9]

– Ногою? Силен ты лягаться, Дионис, – хохотнул солдат. – Ну, пошли ужо.

Парень последовал за солдатом. Они вышли из-за избы не с той стороны, куда перед этим зашел Денис, преследуя парня, тащившего за косу девчонку, а с обратной, ближе к сараю, у которого еще несколько минут назад бился с бандитами белобрысый. Бандиты так и лежали на том же месте. Рядом с головой одного из них топталась курица. Она что-то пристально разглядывала в луже крови, склонив голову на бок. Не удовлетворившись визуальным осмотром, курица несколько раз, деловито кудахча, гребанула кровяное месиво лапами, что-то в нем клюнула и снова склонила голову, изучая результаты своей деятельности. В трех шагах от трупов один из мужиков перевязывал тряпками руку белобрысого.

– Ох, да не затягивай так туго, чертяка, – причитал тот. – Это как же я теперь-то? Он же мне жилы до самой кости перерубил. Отсохнет рука-то.

– А неча было лезть с палкой на сабли, – бурчал перевязывающий. – Фимка, вон, каменюку метнул и упокоил лихоимца.

– Дык чего ж он сразу не метал свои каменюки? – продолжал стонать пострадавший.

– А кто знал, в кого метать-то? Это ты местных знаешь.

– То дядька мой был двоюродный, – пояснил белобрысый, глядя в сторону лежавшего у ворот одноногого, и вдруг встрепенулся. – Неушто всю его семью порубали?!

– Деваха там за домом живая, – указал рукой солдат и хлопнул по плечу закончившего перевязку мужика. – Коли лекарить можешь, глянь Диониса. Да только осторожно, бо он лягается смертельно, гы.

Сзади встревожено зашептали мужики. Денис обернулся и увидел, что к ним приближаются Гришка и второй солдат, придерживающие подпоручика, привалившегося к шее шедшей меж ними кобылы. Голова офицера перемотана окровавленными тряпками так, что оставались лишь щели для рта и одного глаза. Руки безвольно свисали вниз.

Подведя лошадь к крыльцу, солдаты во главе с рыжим осторожно сняли своего командира и понесли в дом.

На ночлег остались в хуторе одноногого Кузьмы.

Из семерых членов семьи, проживавшей здесь, в живых остались только Глашка, которой и впрямь оказалось всего четырнадцать лет, и годовалый Фомка, спрятавшийся во время налета за печью. Жена одноногого и старший сын были также зарублены. А вот младший сын и невестка были убиты бескровно и непонятно как, с виду никаких повреждений заметно не было.

Кроме жителей хутора, было еще девять мертвяков. Восьмерых бандитов, включая смертельно лягнутого Денисом, упокоила команда подпоручика Стерлина. Девятый, с раздробленным затылком, мог быть как гостем хуторян, забитым налетчиками, так и бандюком, приговоренным обороняющимися.

Все мужики, кроме лекаря Нифона, кашевара Николая и раненого белобрысого, которого звали Еремой, до вечера копали могилы и хоронили покойников. К трем уже бывшим на хуторском кладбище крестам прибавилось еще пять. Неопознанного похоронили в стороне. Бандитов закопали в общей яме на опушке леса.

Денис обратил внимание на то, что все бандиты были довольно молодыми парнями. Один из солдат объяснил, что такие шайки в последнее время не редкость. Часто забритые крестьяне сбегают от армейской доли, а так как путь в родные села им заказан, то и сбиваются в шайки, промышляющие на дорогах да грабящие маленькие поселения. Обычно, как только появляются вести о подобной шайке, тут же снаряжается карательный отряд, который быстро расправляется с преступниками. Но, все же, частенько они успевают натворить бед, как в этот раз.

Нифон – парень лет двадцати, малость соображающий в лекарском деле, заварил в котелке тысячелистник с ромашкой. Обработал этим отваром раны Денису и Ереме, заново их перебинтовал. К подпоручику его не допускал Гришка, ухаживавший за командиром самолично. У Дениса рана и впрямь оказалась пустяковой, всего лишь глубокая царапина. А вот белобрысый, по уверению Нифона, отвоевался.

– Вот жешь горе-то какое, – сокрушался Ерема. – Это ж теперича заместо меня от нашей деревни другого заберут.

– Дык и радуйся, – отозвался лекарь. – Рука она еще и зажить может, а вот на войне б убили, ужо не ожил бы.

– Да как же радоваться-то? – продолжил сокрушаться парень. – Коли заместо меня другова заберут? У нас жеш акромя меня почитай все женатые да с детками малыми.

– А может, и не забреют ужо никого, – предположил Нифон. – Ты ж вроде как на войне пострадавший. Вот до следующего набора и не тронут вашу деревеньку.

– Неа, – вмешался в разговор сидевший на порожках крыльца солдат. – В часть не прибыл, в списки не зачислен, на довольствие не поставлен, значит, и не было тебя в армии.

Ерема в ответ на слова солдата лишь тяжело вздохнул. Нифон промолчал.

Денис, сидевший на широкой скамейке, врытой в землю под окошком, перебирал в уме события этого дня и никак не мог поверить в происходящее. Неужели этот чахлый монстр из НИИ, поглощающий неразбавленный спирт, изобрел машину времени? Даже если предположить, что это так, то нафига было без предупреждения забрасывать в какие-то древние века? Его же в первый день чуть не убили! Да лучше бы он отслужил этот чертов год в армии. А теперь что? Надолго он сюда попал? Димон с этим Сэмом вроде о каких-то пяти годах говорили? Ну нифига себе! Отмазали от армии, блин…