– Питер, ну неужели ты ничего не можешь сделать? Неужели нашему мальчику придется целых полгода болтаться неизвестно где, неизвестно чем питаться, жить в компании каких-то хулиганов?
– Да, пап, – поддержал мать рыжий детинушка в наушниках, непрерывно что-то жующий и кивающий в такт музыке, – Я не хочу полгода тусоваться с какими-то лошарами. В конце концов, зачем тебе было становиться сенатором, если ты не можешь отмазать от какой-то вонючей армии родного сына?
Питер Орчинский переводил хмурый взгляд с жены на сына и размышлял о том, что если бы в свое время Марта родила ему второго сына, то сейчас не пришлось бы возлагать надежды на этого избалованного супругой оболтуса. Тяжело вздохнув, он в очередной раз попытался объяснить ситуацию домочадцам:
– Поймите же вы, таковы законы конфедерации – гражданин, не отслуживший в армии, не может занимать руководящих постов. Скажи, Адик, ты желаешь всю жизнь горбатиться простым работягой? Или ты мечтаешь зарабатывать сколиоз в качестве офисного планктона? И поверь, заработать даже на самые дешевые импластические салоны ты не сможешь.
Адик поднял согнутую в локте руку, с удовольствием обозрел новый рельефный бицепс и произнес:
– Не, я хочу руководить какой-нить промышленной корпорацией. Тогда у меня будет свой собственный салон.
– Если в ближайшее время вы с мамой не найдете салон, где имплантируют мозги, то…
– Питер, но ты же сенатор, – вновь заныла супруга, – Ты же сам являешься законодателем. Неужели нельзя отменить этот дурацкий закон?
– Вот именно, Марта, я сенатор, – Орчинский раздраженно хлопнул ладонью по кожаному подлокотнику, – Я сенатор, а не президент. И ты прекрасно знаешь, что в сенате у подавляющего большинства одни дочери.
– Бракоделы, – вякнул из своего кресла Адик и, поймав взгляд отца, отстраненно поднял взгляд к потолку.
Сенатор, глядя на свое чадо, подумал, что бракоделом является скорее он, но вслух продолжил:
– И потому, Марта, большинство сената эта проблема не только не волнует, но даже наоборот…
– Что значит, наоборот?! – с нетерпеливым возмущением перебила Марта.
– Разве ты не хочешь для нашей Лизиточки достойного и надежного мужа?
– Лизиточке еще рано об этом думать!
– Лизиточке рано, но тебе надо думать об этом заранее. И не только об этом, а вообще… кхм, – Питер не договорил упавшую на язык мысль и, кашлянув, продолжил объяснять ситуацию: – Вот и другие сенаторы желают видеть в мужьях у своих дочерей ответственных и надежных парней, а не… кхм
– Чего ты так на меня смотришь, пап?
– Максимум, что я и поддерживающее меня меньшинство смогли добиться, это сокращения обязательного срока службы до полугода. В конце концов, что такое полгода?
– Ага, пап, тебе легко говорить. Сам-то ты в армии не служил.
– Не смей упрекать отца! – снова хлопнул по подлокотнику Орчинский, – Тогда, когда мы еще не столкнулись с галантами, были другие законы. Но, если бы Конфедерации нужно было, я бы пошел служить не сомневаясь ни минуты.
– Ага, – кивнул Адик, – И тогда бы ты уже не смог стать сенатором.
– Это почему?
– В армии всем отбивают голову – это факт, – поучительно произнес великовозрастный балбес, продолжая активно обрабатывать челюстями жвачку, – А в сенат с отбитой головой не пролезть – это тоже факт.
– В сенат не пролазят, а избираются…
– Ой, пап, кого ты лечишь? Знаю я ваши выборы.
– Да ты… Да я…. Да как ты смеешь! – покрасневший от возмущения сенатор грузно привстал и снова рухнул в кресло. Несколько мгновений он, пытаясь найти подходящие слова, открывал и закрывал рот, словно выброшенная из воды рыба, но тут вмешалась Марта.
– Прекратите! – рявкнула она, словно армейский сержант и, приподнявшись, взяла со столика пульт видеофона. Кресло под ее обширным задом сперва облегченно вздохнуло, и тут же, когда Марта опустилась обратно, придушенно скрипнуло. Набрав нужный номер, супруга сенатора сообщила: – Я звоню Рудику. Он не оставит в беде родную сестру.
Рудольф Штиц – вице-адмирал, занимающий ответственный пост в Военном Министерстве, на удивление быстро отозвался на вызов. Его конопатая физиономия, увенчанная ежиком белобрысых волос, расплылась в улыбке на всю покрытую видеоволокном стену гостиной.
– Привет, Марта! – радостно воскликнул он, – А я уже думал, ты окончательно забыла о существовании своего родного братишки. Привет, Пит! Чего ты такой красный? Не сдерживай себя. Ты же дома, а не в сенате. Газы нужно выпускать вовремя, иначе они впитываются в кровь и отравляют организм. И займись наконец всерьез моей сестренкой, Пит.
– Что ты имеешь ввиду, Рудик? – вопросила ошеломленная напором брата Марта.
– Да то, что трахать тебя нужно день и ночь! Секс способствует похуданию. Ты же скоро в кресло не будешь влазить, сестренка.
– Рудик, как тебе не стыдно! – возмутилась толстуха, – Здесь же ребенок.
– Где? – вице-адмирал обвел помещение удивленным взглядом, – Оп-па, а это что за резиновая кукла? Племяш, ты ли это?
– Гы, – растянул рот в улыбке Адик, – Ага, дядя, я.
– Все, Марта, я понял причину, которая заставила тебя вспомнить о брате. Ты хочешь, что бы я определил этого мутанта в гвардейский корпус, где ему покажут, откуда у мужчин берутся настоящие мускулы. Я угадал?
