Реки Вавилона - [99]

Хоснер и Бург проведали раненых, поговорили с раввином и Бет Абрамс. Левин объяснил, что большинство раненых чувствуют себя нормально, но инфекция и прочие осложнения погубят их, если они в ближайшее время не получат надлежащей медицинской помощи.

Выйдя из загона, Хоснер и Бург снова пошли обходить периметр. Бург крикнул Хоснеру:

— Я знаю арабов. Они посчитают этот ветер предзнаменованием успешной атаки.

— Лучше бы они приняли его за знак свыше убраться отсюда, — крикнул в ответ Хоснер. Он посмотрел на небо. Луна стояла почти в зените, скоро она начнет заходить. Облака пыли почти поглотили лунный свет, иногда пыль поднималась настолько высоко, что закрывала и луну. В такие моменты на вершине холма на несколько секунд воцарялась полная темнота. Посмотрев на восточный склон, Хоснер подумал, что в этих условиях ашбалы могут приблизиться к обороне на десять метров, и никто не увидит и не услышит их.

Бург прикрыл футболкой лицо.

— Если даже свершится чудо и кто-то узнает, где мы, в таких условиях невозможно будет провести операцию по нашему освобождению.

Но Хоснера больше волновала проблема того, что арабы могут застать их врасплох.

— Если мы не выставим передовые посты наблюдения и подслушивания, то можем не заметить начало атаки.

— Но это самоубийство — посылать кого-либо на склон.

«Странно чувствуешь себя, когда приходится делить с кем-то власть, — подумал Хоснер. — Даже не странно… а, скорее, противно».

— Ты опять за свое, фельдмаршал. Я все равно пошлю на склон хотя бы одного человека, мужчину или женщину. Могу пойти и сам.

Бург подумал, что это не такая уж плохая идея, но промолчал.

Когда они повернули на запад, ветер с такой силой ударил им в спины, что они с трудом сдерживались, чтобы не побежать. На первой позиции, к которой они подошли, Хоснер и Бург обнаружили в окопе нечто похожее на двух спящих женщин. Они были укрыты голубым фирменным одеялом «Эль Аль», а песок засыпал и одеяло, и их частично приоткрытые руки и ноги.

Хоснер посмотрел вниз на две неподвижные фигуры. Вероятность того, что ашбалы атакуют западный склон, была очень мала, возможно, на этом склоне вообще не осталось ни одного араба. А даже если и остались, то разве смогли бы они подняться по нему в такой ветер? Но это не имело значения. Как только Хоснер увидел две спящие фигуры, сердце его заколотилось. Во время своих обходов линии обороны он рассчитывал, что ни в коем случае не застанет часовых спящими. Сон, естественный и невинный в гражданской жизни, считался главным преступлением часового, наверное, во всех армиях мира.

Хоснер присел на корточки возле спящих фигур и кашлянул. Он надеялся, что они тут же вскочат, тогда у них был шанс отделаться легким наказанием, но женщины никак не отреагировали на его присутствие. Хоснер почувствовал, что Бург внимательно наблюдает за ним. Да, женщины, без сомнения, крепко спали. Он протянул руку и отдернул одеяло. Эстер Аронсон. Хоснер сдернул одеяло со второй женщины. Мириам.

Одна из этих женщин должна была дежурить, а другая спать на законном основании. Одной из них предстояло остаться в живых и разделить участь всех защитников холма. А вот вторую могут расстрелять в течение часа.

— Мириам, — позвал Хоснер, но ни одна из фигур не шевельнулась.

Из-за спины подошел Бург и тоже присел на корточки. Он осторожно забрал автомат, лежавший рядом с женщинами. Хоснер знал, что это установленная военная процедура, положение женщин ухудшалось с каждой минутой.

Хоснер внимательно посмотрел на Бурга, но его лицо приняло непроницаемое выражение. Может, он не хочет поднимать скандал? Хоснер спросил себя, стал ли бы он сам поднимать скандал, если бы совершал обход один, как делал обычно. Конечно, не стал бы. Он потряс Мириам за плечо.

— Мириам. — У него задрожали руки. — Мириам! — Внезапно он разозлился. Разозлился за то, что попал в такое глупое положение, за то, что судьба поставила его перед очередной необходимостью выбора. — Мириам, черт бы тебя побрал!

Она быстро села.

— Ох!

Бург приблизился и схватил ее за руку.

— Какие у тебя часы дежурства? — требовательным тоном спросил он.

Мириам еще окончательно не проснулась.

— Что? Ох! Часы дежурства. С полуночи до двух и с четырех до рассвета. А что? — Она в недоумении огляделась, увидела Хоснера, потом спящую рядом с ней Эстер Аронсон. И все поняла.

Бург быстро взглянул на часы, они показывали четверть первого.

— Эстер Аронсон разбудила вас на дежурство? — громко спросил он. — Ну?

Мириам уставилась на Хоснера, но он отвернулся.

— Разбудила? — повторил Бург, тряся Мириам за руку.

— Да.

— Тогда я арестовываю вас за сон на посту. Должен предупредить, что это очень серьезное преступление, госпожа Бернштейн.

Мириам поднялась, пошатываясь от ветра. Ее волосы и одежда были в беспорядке, лицо в песке.

— Я понимаю. — Она выпрямилась и посмотрела на Бурга. — Конечно, я понимаю. Я подвергла опасности жизнь других людей и должна ответить за это.

— Совершенно верно, — подтвердил Бург и повернулся к Хоснеру. — Не так ли?

Хоснер с трудом удержал себя от внезапного желания столкнуть Бурга вниз со стены. Он посмотрел на спящую Эстер Аронсон, потом на Мириам. Его непопулярность среди людей в прошлом и настоящем объяснялась главным образом тем, что он стремился установить драконовскую дисциплину. Но Хоснера это не волновало. В том мире, в котором он жил, всегда находились люди, которым удавалось смягчить его тиранию. Но Бург… Он или блефует, или действительно намерен расстрелять Мириам в назидание другим. Невероятно, но здесь всякое возможно.