Реки Вавилона - [25]

Диспетчер, державший связь с самолетами, повернулся к нему и сказал:

— «Конкорды» готовы выруливать на взлетную полосу, сэр.

Мазар кивнул.

— Дайте им разрешение, и пусть убираются отсюда к чертовой матери.

Экипаж «Конкорда 01» закончил технический контроль приборов и двигателей, и самолет подрулил к началу четырехкилометровой взлетной полосы. Затрещало радио.

— «Эль Аль» 01 и 02, разрешаю взлет. Интервал две минуты. Счастливого полета.

— Вас понял. — Авидар дал газ, и огромная птица заскользила по взлетной полосе.

Давид Бекер сидел в левом кресле и наблюдал через лобовое стекло кабины, как «Конкорд 01» мягко отрывается от земли. Он повернулся к Моисею Гессу.

— Засеки время, Моисей.

Гесс кивнул и посмотрел на часы.

Позади них за длинным пультом расположился бортинженер Питер Кан. Лампочки на пульте светились, стрелки индикаторов отмечали показания. Кан повернулся к Бекеру и сказал по-английски:

— Все системы работают нормально.

Услышав английскую речь, Бекер улыбнулся.

— Отлично.

— Одна минута, — объявил Гесс.

В салоне тихо переговаривались пассажиры и обслуживающий персонал. Список пассажиров включал десять делегатов и двадцать пять помощников плюс два стюарда, две стюардессы и старший стюард Лейбер. Расположились среди пассажиров и шесть сотрудников службы безопасности во главе с Иаковом Хоснером. Том Ричардсон отыскал себе место рядом с Джоном Макклуром и теперь болтал без остановки, пытаясь втянуть в разговор молчаливого разведчика. Генерал Добкин в очередной раз просматривал бумаги, которые ему предстояло передать руководству Пентагона. Исаак Бург сидел один, читая газету и посасывая незажженную трубку. Раввин Левин вел спор на религиозную тему с одним из делегатов. Всего в пассажирской декларации было указано пятьдесят пять человек, включая экипаж и обслуживающий персонал. Разрешение на провоз дополнительного багажа выразилось в том, что вес «Конкорда» приблизился к максимальному взлетному весу в условиях данной температуры воздуха.

Мириам Бернштейн сидела позади Абделя Джабари, который устроился рядом с Ибрагимом Арифом. Сидевший через проход от них нервный молодой сотрудник службы безопасности Моше Каплан тупо уставился на черно-белые клетчатые традиционные головные уборы арабов.

Салон был маленьким: два ряда по два кресла, человек ростом сто восемьдесят сантиметров едва не касался головой потолка. Но французы отделали салон с присущим им вкусом, поэтому выглядел он роскошно. Недостаток пространства не имел особого значения, потому что «Конкорды» редко находились в воздухе более трех с половиной часов.

Убранство салона завершал большой, смонтированный на стене указатель числа M, что позволяло пассажирам видеть скорость самолета. Сейчас красные неоновые лампочки высвечивали: «Мах 0-00».

В кабине Гесс оторвал взгляд от часов.

— Время.

Бекер отпустил тормоза и дал газ. Самолет начал движение. Катясь по длинной блестящей взлетной полосе, он набирал скорость.

— Шестьдесят узлов, — объявил Гесс.

— Все в норме, — откликнулся Кан, не сводя глаз с приборов.

Бекер приказал включить форсаж.

Бортинженер пробежался пальцами по кнопкам, включил две внешние форсажные камеры, потом две внутренние.

— Работают все четыре форсажные камеры, — крикнул он, и в этот момент один за другим раздались шумы, подтверждающие его слова.

— Сто узлов, — объявил Гесс.

Самолет прошел уже половину взлетной полосы, а волны теплого воздуха, поднимавшиеся от асфальтобетона, делали оставшуюся половину на вид короче, чем она была на самом деле. Миражи бассейнов с водой возникали и испарялись со все нарастающей скоростью. Бекер заморгал. «Сосредоточься на приборах. Не смотри вперед», — приказал он себе, но так и не смог оторвать взгляд от лобового стекла. Волны теплого воздуха завораживали его, искажая и укорачивая взлетную полосу. Бекер почувствовал, что по лбу катится пот. С трудом оторвав глаза от освещенного солнцем лобового стекла, он уставился на приборы. Стрелки указателя скорости двигались быстро. Левая рука Бекера еще крепче вцепилась в штурвал, когда он слегка подал его на себя. Мускулы ягодиц непроизвольно напряглись, и он чуть привстал с кресла. «Взлетай, взлетай, черт тебя побери!»

— Вектор скорости — единица, — сообщил Гесс. Равнодушие, с которым это было произнесено, скрыло значение его слов, заключавшееся в том, что скорость воздуха превысила сто шестьдесят пять узлов. Они уже должны были взлететь, хотя мигавшие лампочки и показывали обратное.

Бекер еще сильнее потянул штурвал на себя. Переднее колесо шасси приподнялось над горячим асфальтобетоном, крылья «Конкорда» приняли наклонное положение, входя в воздушный поток под более острым углом. Самолет мчался по взлетной полосе со скоростью семьдесят пять метров в секунду, и на какое-то мгновение Бекер перестал нервничать, но тут в его мозгу вновь воцарился старый демон сомнений, преследовавший его еще со времени обучения в летной школе. «Почему он должен лететь? Здесь что-то не так, Бекер, просто ни у кого не хватает смелости высказать это вслух. Почему вон тот индикатор мигает? И кто построил этот самолет? Почему ты считаешь, что можешь летать на нем? Бекер! Остановись! Остановись! Ты погибнешь, Бекер! Остановись!» Он ощутил, как напряглись мускулы шеи, а руки и колени задрожали.