Реки Вавилона - [16]

В разговор вмешался Иаков Шапир — представитель левого крыла кнессета, человек, абсолютно чуждый религии.

— И насколько я помню, эти армейские шпионы Моисея сообщили ему, что в этой земле течет молоко и мед. По-моему, с тех пор у всех пропало доверие к армейской разведке.

За столом раздалось несколько сдержанных смешков, рассмеялись и помощники, сидевшие вдоль стены.

Генерал Добкин наградил Иакова Шапира продолжительным взглядом.

— Как члену почтового комитета кнессета, думаю, вам будет интересно узнать, что ответы коринфян на письма Павла до сих пор хранятся на почте Иерусалима.

Ответ генерала вызвал еще более оживленный смех.

Хоснер с раздражением оглядел присутствующих.

— Может быть, прекратим эту пикировку на библейские темы? Генерал, не могли бы вы продолжить?

Добкин кивнул.

— Да. Как бы там ни было, внешне все обстоит спокойно. Мои партнеры из арабских стран заверили, что они предпринимают меры по нейтрализации остатков террористов по мере их обнаружения.

Хайм Мазар наклонился вперед.

— Но если их не нейтрализуют, генерал, то какого рода операции террористы смогут предпринять для срыва мирных переговоров?

— Морские и воздушные. Однако штаб ВМС заверил меня, что все пространство по курсу полета «Конкордов» над Средиземным морем тщательно патрулируется не только их самолетами и американским Шестым флотом, но также морскими силами Греции, Турции и Италии, которые проводят в этом районе маневры в рамках программы НАТО. Кроме того, ракеты класса «корабль — воздух», способные сбить самолет, летящий на высоте и скорости «Конкордов», слишком сложные, чтобы ими могли владеть и управлять террористы. Но, если им все же удастся заполучить такую ракету и запустить ее с корабля, у самолетов сопровождения будет достаточно времени, чтобы определить цель и сбить ее. Я правильно говорю, генерал? — Добкин посмотрел на Ицхака Талмана — начальника главного штаба ВВС. Все присутствующие также повернулись в его сторону.

Ицхак Талман встал, подошел к окну и устремил взгляд вдаль. Высокий симпатичный мужчина, с аккуратно подстриженными усами на манер английских военных и взглядом бывшего лихого летчика Королевских ВВС Великобритании. Он заговорил на смеси плохого иврита и еще худшего идиша, но с аристократическим английским акцентом. Как и все британские офицеры, которыми Талман восхищался, он обладал уравновешенностью и учтивыми манерами. Но, как и многие старые офицеры Британской империи, Талман просто играл. На самом деле он был чрезвычайно нервным и эмоциональным человеком, однако тщательно скрывал это.

Талман отвернулся от окна и ровным голосом обратился к присутствующим:

— Мой лучший летчик-истребитель Тедди Ласков лично возглавит эскадрилью специально подобранных летчиков, которые полетят на лучших в мире истребителях. В настоящий момент они наблюдают за подготовкой и вооружением двенадцати истребителей, расположенных на дальнем конце аэродрома. Тедди Ласков уверяет, что сможет обнаружить, определить, проследить, перехватить и сбить в небе любую цель, включая МиГи, ракеты «корабль — воздух» и даже самого Сатану, если только он появится на экране радара. — Талман окинул зал заседаний поверх голов собравшихся здесь мужчин и женщин. — Разведка ВВС сообщает, что у террористов не только никогда не было возможности для проведения воздушной атаки, но и сейчас они такой возможностью не располагают. Но если все-таки кто-то предпримет атаку против «Конкордов», то в воздухе им будет противостоять самый мощный воздушный флот Средиземноморья. — Талман пригладил усы. — Ласков лучший из тех, кто у нас есть. Как только «Конкорды» пересекут береговую линию, ответственность за них буду нести я, и я возлагаю на себя эту ответственность без малейших колебаний. — С этими словами он вернулся на свое место.

Тедди Ласков, слушавший речь Талмана в коридоре, тихонько открыл дверь зала заседаний. Несколько голов повернулось в сторону человека, которого только что расхваливал Талман. Ласков смущенно улыбнулся и замахал руками, призывая не обращать на него внимания. Войдя в зал, он прислонился к стене.

Мириам Бернштейн пыталась встретиться взглядом с Хоснером, но тот упорно игнорировал ее. Хоснер оглядел остальных присутствующих, сидевших за столом и возле стены, но, похоже, ни у кого из них не было ничего добавить к сказанному.

— Хорошо, тогда… — начал он.

Мириам Бернштейн поднялась со своего места.

— Мистер Хоснер.

— Да?

— Я хотела бы кое-что добавить.

— О-о-о!

— Благодарю вас. — Мириам одарила Хоснера улыбкой, которую тот, похоже, не заметил. Она опустила взгляд, порылась в лежавших перед ней бумагах, потом снова подняла голову. — Я очень внимательно слушала то, что здесь говорилось. На меня произвели большое впечатление предпринятые меры предосторожности, и все же, честно говоря, меня встревожил характер этих мер и выражения, в которых они описывались. Господа, ведь мы отправляемся на эту конференцию с целью заключения прочного мира. — Мириам Бернштейн замолчала и оглядела присутствующих, встретившись по очереди взглядом с каждым из них. — Разговоры о том, чтобы сбивать воздушные цели, о допросах с пристрастием подозреваемых арабов в дружественных нам странах, о посылке шпионов — все эти разговоры вполне уместны при определенных обстоятельствах. Но в данный исторический момент я бы рискнула снизить до предела агрессивный тон. Ведь не хотим же мы появиться в ООН, как банда ковбоев, вооруженных револьверами. Мы же хотим предстать там людьми, приехавшими говорить о мире.