Реки счастья - [16]

— Я и моя команда. Мы поклялись мстить Фенриру, — продолжил Ахав, — мы найдём этого белого червя, где бы он ни был. Это он оставил меня без ноги.

— А меня без руки, — ответил Тюр.

— Да. Вижу и у вас есть причины для мести. Но к чёрту наши руки и ноги. Я ведь не только за это собираюсь мстить. Я собираюсь мстить за всё зло, что Фенрир принёс в этот мир. Мы будем скитаться по пустыне столько, сколько Летучий Тартарец, если понадобиться. И однажды мы встретимся с Фенриром. И тогда ему не уйти от моего гарпуна. Этот гарпун — его смерть. Это лезвие закалено в крови. Оно закалено в блеске молнии. И я клянусь закалить его в третий раз, погрузив в плоть Фенрира, и прервав его проклятую жизнь. Я заморю этого червячка.

— Куда вы направляетесь?

— К Безымянному Городу. Это на побережье Мёртвого Моря.

— Мы идём к Горе, чтобы сразиться с Суртом. У нас разные цели, но возможно наши пути снова пересекутся.

Поэт думал, что в Тартаре страшно, но в Тартаре было скучно. Песок, песок, ничего кроме песка, лежавшего кучами, похожими друг на друга. Эти кучи можно было называть дюнами, но веселее от этого не становилось. И вот, угнетающая тишина надоела бывшему губернатору острова Баратария, и он заговорил:

— Обязательно тащиться в такую даль, чтобы найти какого-то джинна около какого-то колодца?

— Ничего не поделаешь. Закон жанра. Всю книгу все куда-то идут, — ответил Поэт.

— Тоже мне, закон. Единство места, времени и действия. Вот это закон. Всем удобно. И люди не запутаются: кто, куда, зачем пошёл, и героям хорошо. Не надо плестись под палящим солнцем к чёрту на куличики. И буфет недалеко. И закончится история быстрее.

— Кстати, Поэт, раз уж об этом заговорили, а как закончится наша история? — спросил слепой пират.

— Не знаю. Она же ещё не закончилась.

— Ты же Поэт. Придумай конец. Конец должен быть эффектным. Люди любят эффектный конец. Огненная Орда, джинны, война, мировой пожар, последняя битва со злом, и так далее. Понимаешь о чём я?

— Но бывает ли так в жизни?

— А как бывает в жизни?

— Не будет джиннов с пылающими мечами, столбов пламени и всего остального. В колодцах кончится вода, знойный ветер будет заносить пылью высохшие русла рек, и последний человек в Линайте просто упадёт на дно колодца, где ещё будет несколько капель воды. Как-то так, наверное.

— Ну, нет, так не интересно. Что такое жизнь, друг мой, Поэт? Жизнь — это рассказ. Что кроме рассказа от неё останется? Вот, ты, Полифем, как думаешь? Какой должна быть книжка?

— Сухой.

— Какой?

— Ты чо тупой? Книжка сухой должна быть. Сырая гореть не будет. Когда холодно, сухая книга — хорошо, чтоб согреться.

— Понял, Поэт, книжка должна быть сухой, — сказал Амир.

— Ну, в последнее время, промокнуть и на дне колодца не получится. Проклятое солнце! Если верить легендам, здесь когда-то был Тёмный Лес. Жили тут гигантские пауки и эльфы.

— Что такое паук, я знаю, но, что такое эльф? Мне не интересно. Просто спросил, чтобы беседу поддержать, — сказал Санджар.

— Ну, во всех войнах сражались на стороне светлых сил.

— То есть были плохими? Светлый Властелин ведь у нас плохой.

— Выходит так. А ещё говорят, у них было что-то с ушами. Толи они были заострённые, толи длинные, толи и длинные и заострённые одновременно.

Путники остановились незадолго до заката. Тимур оглянулся на север и сказал:

— Скоро Гор не увидим, если будем идти так же быстро. Хильд, как ты понимаешь, куда нам нужно ехать? Все дюны одинаковые.

— Никак. Я ещё не знаю, куда нам нужно ехать.

— Что значит, ещё не знаешь? А когда узнаешь? И от кого?

— Я жду наступления ночи.

— Так, ты знаешь дорогу или нет?

— Я узнаю.

— Так. Я спокоен. Я спокоен. Объясни, пожалуйста, как ты собираешься привести нас к Горе, если сейчас ты не знаешь дороги.

— У меня есть фляжка с водой из храмового бассейна. Учитель принёс в этот храм воду из Источника Счастья. Если девушка хилнайф выпьет эту воду ночью в Тартаре, ей откроется память её матери, бабушки, прабабушки, и так далее. В общем, мне просто нужно добраться до памяти одной из моих прародительниц, которая знала, где находится Источник Счастья.

— Чёрт! Я думал, ты видела карту.

— Нет. Хан никому её не показывал.

— Значит, всё так просто? Всего лишь надо проникнуть в память одной из твоих прародительниц? А в память одной из внучек ты проникнуть не можешь, чтобы посмотреть, чем закончится наша история?

— Могу, — ответила Хильд.

— Похоже, мы крепко влипли, дружище Поэт, — сказал Тимур после ужина, — Хилнайф — странный народ. Ты ведь знаешь, что у нас, в Синей Орде, их почти нет. Впервые встретился с ними в Горах. Вот, у нас, если человек плюнул в твою сторону, это же оскорбление. За такое могут и ножом ударить, а у них это вежливо. Можно так поздороваться. Мне объясняли, плюнувший, вроде как, влагой поделился, а в пустыне влага — важная штука. Сколько лет рядом с ними прожил, а до сих пор руки к оружию тянутся, когда плюются в твою сторону. Но к этому всё-таки можно привыкнуть и смириться. Но вот смириться с тем, что твой проводник не знает дороги, а лишь собирается её узнать, хлебнув из фляжки… Не кажется ли тебе, дружище Поэт, что это слишком? Ну, ладно, утро вечера мудренее. Завтра подумаем, что делать с памятью прародительниц, а сейчас, спокойной ночи.