Река, выходящая из Эдема - [24]

С одной стороны, из этой истории следует, что в голове у осы имеется сложное оборудование для подсчетов, измерений и даже вычислений. Теперь в самом деле становится нетрудно поверить в то, что обмануть осиный мозг можно только тщательно выверенным сходством цветка орхидеи с самкой осы. Но, с другой стороны, опыт Берендса указывает на наличие у ос как некой склонности к избирательной слепоте, так и некоторой недальновидности — вполне в духе эксперимента со «стиральной машиной», — позволяющих поверить и в то, что самого грубого сходства между орхидеей и самкой будет вполне достаточно. Главный урок, который нам следует извлечь из всего этого, таков: никогда нельзя подходить к оценке подобных явлений с человеческой меркой. Никогда не говорите сами и не воспринимайте всерьез того, кто говорит: «Не могу поверить, будто то-то и то-то возникло путем постепенного отбора». Этой разновидности заблуждения я дал название «убеждение личным недоверием». Из раза в раз обращение к такой аргументации оказывается на поверку интеллектуальным аналогом наступания на банановую кожуру.

Вот довод, который я подвергаю здесь критике: «Плавная эволюция того-то и того-то не могла иметь места, поскольку «очевидно», что то-то и то-то, чтобы вообще как-то функционировать, должно быть совершенным и целостным». До сих пор в своих возражениях я напирал на тот факт, что осы и прочие животные видят мир совершенно иначе, чем мы, и что в любом случае даже нас с вами нетрудно одурачить. Но теперь я собираюсь изложить и другие аргументы, даже еще более убедительные и более общие. Давайте по отношению к таким устройствам, которым, чтобы хоть как-то работать, необходимо быть совершенными, будем использовать термин «хрупкий». Таковы, по мнению моего корреспондента, подражающие осам орхидеи. На самом деле подыскать безоговорочно хрупкий механизм довольно трудно, и я нахожу это показательным. Самолет не хрупок, потому что, хотя мы и предпочли бы доверить свои жизни такому «Боингу-747», все мириады составных частей которого работают абсолютно исправно, в действительности, даже лишившись наиважнейших деталей своей оснастки — например, одного или двух двигателей, — он все равно будет лететь. Микроскоп не хрупок, поскольку даже в плохонький, дающий расплывчатое и тусклое изображение микроскоп разглядывать маленькие объекты все же лучше, чем вовсе без него. Не является хрупким и радио: в каком-то смысле оно не лишено недостатков, так как качество сигнала может падать, а звуки — становиться металлическими и искаженными, но вы все равно сумеете разобрать смысл передаваемых слов. Я десять минут стоял, уставившись в окно, пытаясь подобрать хотя бы один действительно удачный пример хрупкого приспособления, созданного людьми, и единственное, что пришло мне в голову, — это арка. Она определенно близка к тому, чтобы называться хрупкой в этом смысле: когда две ее стороны уже соединены, арка обладает большой прочностью и устойчивостью, но пока стороны не соединены, ни одна из них не будет стоять вообще. Чтобы построить арку, нужно использовать какие-то подмости, обеспечивающие временную поддержку до тех пор, пока вся конструкция не будет готова. Затем их можно убрать, а арка останется крепко стоять на долгие времена.

В человеческих технологиях нет ничего, что в принципе не позволяло бы устройству быть хрупким. Инженеры вольны проектировать на своих чертежных досках такие механизмы, которые, не будучи полностью готовыми, не смогут работать вообще. И тем не менее даже в области технологий найти подлинно хрупкий аппарат не так-то просто. Думаю, что по отношению к живым аппаратам это справедливо в еще большей степени. Давайте посмотрим на некоторые якобы хрупкие приборы из мира живой природы, которые креационистская пропаганда так любит использовать в качестве примеров. История с орхидеей и осой — только частный случай восхитительного явления мимикрии. Многие животные и некоторые растения получают преимущество благодаря своему сходству с другими объектами — зачастую с другими животными или растениями. Мимикрия может как положительно, так и отрицательно влиять практически на любой аспект жизнедеятельности организмов: добывание пищи (тигры и леопарды, подкрадывающиеся к своим жертвам, почти что невидимы в испещренном солнечным светом лесу; рыба-удильщик похожа на морское дно, лежа на котором она привлекает добычу при помощи длинной «удочки» с приманкой, напоминающей червяка; самки светляков, эти «роковые женщины», имитируют световые брачные сигналы других видов, заманивая таким образом самцов, чтобы съесть их; аспидонт подражает другим видам рыб, являющихся чистильщиками для более крупной рыбы, и, получив привилегированный доступ к своим «клиентам», отъедает куски от их плавников); избегание опасности быть съеденным (животные, рискующие стать добычей хищников, на различный лад прикидываются древесной корой, прутиками, сочными зелеными или сухими опавшими листьями, цветками, шипами роз, слоевищами водорослей, камнями, птичьими экскрементами, а также другими животными, заведомо ядовитыми или опасными); отвлечение хищников от молоди (шилоклювки и многие другие птицы, гнездящиеся на земле, своими позами и походкой изображают, будто у них сломано крыло); обеспечение заботы о будущем потомстве (яйца кукушек воспроизводят специфическую окраску яиц вида-хозяина; на боках у самок некоторых видов рыб, вынашивающих икру во рту, есть узор, напоминающий икринки и служащий для привлечения самцов, чтобы те набрали себе в пасть настоящую икру и заботились о ней).