Река блаженства - [20]

Такова участь заговорщиков. Они должны держаться друг за друга. Но с ее стороны было несколько наивно верить, что он отвезет ее в Англию.

Англия. Господи, он так любит эту страну. Его сердце принадлежит Англии, а душа жаждет скитаний по пустыне.

Не лучше ли вернуться в Аргентину? Там и пампасы, и изысканное общество. Но они стали бы искать его именно там. И нашли бы. Так что он решил на время обосноваться в Англии, где можно затеряться среди вересковых пустошей и торфяных болот и предаться мыслям о своих грехах.

Господи! Его дядя и понятия не имел о том, что дал толчок последующим событиям, когда отправил его учиться в Англию.

«Будь среди них, – напутствовал его дядя, – учись быть таким, как они. Будь на виду, но не снимай личины…»

Он последовал совету дяди, обрел личину, постепенно ставшую его сущностью, и не имел ни малейшего желания отрекаться от своего нового «я». Англия…

Где же она, черт побери?

Ожидание хуже смерти.

Чтобы окончательно не свихнуться, необходимо разработать план.

Прикинуть, куда бросится Мортон на поиски, и двинуться в противоположном направлении. Скорее всего он подумает, что они отправились в Порт-Элизабет. Или в Кейптаун. Но они не могли двинуться на восток, черт бы побрал этого Мортона и его глубоко укоренившееся понимание того, что представляет собой сердце вельдта. Они никуда не могли отправиться, не подвергаясь величайшей опасности. И потому нуждались в продуманном плане. Можно было бы податься на запад через пустыню Калахари и Сьерра-Леоне, в долгое и тяжелое путешествие. Но в такое место, которое не придет в голову Мортону. Если двигаться на север и запад, легко добраться из Кабинды до Аргентины. Почему бы и нет? Можно попытаться. Что она понимает, эта невежественная девка, в чьи руки он отдал свою жизнь? Пообещай он ей, что они отправятся в Англию, она, вероятно, не смогла бы распознать правды. Проклятие, проклятие, проклятие… Скрип, режущий слух. Дверь чуть-чуть приоткрылась. В неверном трепетном свете появился силуэт. У него захватило дух, когда в двери показалась стройная женская фигурка с каким-то инструментом в руке.

– Что это, черт возьми?..

– Ш-ш-ш… – Она прошла по грязному полу и опустилась на колени рядом с клеткой. – Попытаюсь перепилить эту перекладину.

– Это займет чертову уйму времени, – проворчал он, но она с решимостью, стиснув зубы, принялась за дело. Ничто, казалось, не могло ее остановить. Хорошо, что удалось раздобыть прочный нож. Нет, она не глупа.

– Я приготовила лошадей, собрала все необходимое и оставила возле конюшен, но не смогла совладать с пони.

– Вы хоть умеете ездить верхом?

– Да-а-а… вот! – Ей удалось перепилить перекладину. Она бросила на него торжествующий взгляд и принялась за вторую. – Еще пять минут…

Они показались ему пятью часами, но по крайней мере все необходимое для побега было на месте. И она не обманула, пришла. Только бы оказаться на свободе, и тогда ищи ветра в поле.

Маленькая невинная сучка.

Она была необычайно красива. Настоящая королева с блестящими волосами и роскошным телом. Но она – распутница. Он должен помнить об этом. Она – условие сделки, и не более того. Он мог бы и завтра перехитрить петлю, но предпочел бежать нынче ночью.

Судя по звуку, она перепиливала последний дюйм перекладины.

– А теперь… – Она обеими руками взялась за оба ее конца и потянула их вверх. – Нет, не здесь и не так, – пробормотала она и принялась пилить сначала одну, потом другую из перекладин. На этот раз вид у нее был бесшабашный и крайне решительный, потому что время поджимало.

Время шло, он просто ощущал это. Он не знал, который теперь час, но чувствовал, что ночь длится чертовски долго, а ему приходилось ждать и ждать. А теперь от свободы его отделяли какие-то жалкие дюймы.

Она уронила нож, схватилась за перекладины и потянула. Крак! Он взял нож, оказавшийся в его клетке и принялся перепиливать свои путы. Ему потребовалось четыре минуты, чтобы освободиться от них, четыре долгих мучительных минуты, чтобы вернуться к жизни. Он схватил нож и прополз сквозь перепиленные перегородки. Выбирался с трудом, потому что руки и ноги онемели. И вот они, взявшись за руки, несутся к загону для пони. Бегут что есть силы. Бегут, бегут, бегут навстречу судьбе… навстречу неизвестности…

– Джорджи? Джорджи! – звала Оливия, стуча в дверь спальни дочери.

Близилось время казни. Слышны были глухие удары – это сооружали виселицу.

Оставалось только удостовериться, что Джорджи вернулась домой.

– Джорджи!

Дочь не отозвалась, и Оливия распахнула дверь. Спальня была пуста. Отлично. Джорджи сдержала слово.

– Ну? – послышался за ее спиной голос Мортона.

– Ее здесь нет.

– Отлично. Я рад, что до нее наконец дошло.

– Уже пора.

– Да. Я лично возьму на себя высокую честь сопроводить Чарлза Эллиота до места казни.

– На какое время она назначена?

– На семь. Им не следует при этом присутствовать.

– Не следует. Лидия не хотела бы этого.

– Ты мыслишь точь-в-точь как я, моя дорогая.

Они вышли из дома рука об руку и двинулись по главной улице.

– Вероятно, все они еще спят, – пробормотала Оливия.

– У них нет нашей энергии, и стиль совсем другой.