Реинкарнатор - [11]

А может, так оно и есть? Посчитал кто-то из чистилищных авторитетов, что Даосов ему дорогу перебежал, отсюда и все неприятности? Раньше все как было? Чистилищные, понятное дело, свое берут, у них одни безвозвратники, а карначам достается то, что в обменный фонд пустить не грешно. Никто никому не мешал, и обид никаких не было. Борис Романович начал припоминать свои приобретения последних лет. Особых праведников или ярых грешников среди скупленных душ не было, но ведь кто чистилищного поймет? Втемяшил себе в голову, что Даосов ему враг, вот и изгаляется. Но тогда ведь и исполнитель должен быть соответствующий… Даосов содрогнулся и едва не остановил машину. Вот потому ему и не продавали ничего. Точно. Душеприказчики — они тоже люди, хоть и не совсем обычные. Услышали про неприятности Даосова и решили немножечко выждать. Каждому жить хочется, а у чистилищных все запросто: он прошел, и вот нет его ищу его и не нахожу. Трусом Даосов никогда себя не считал, но при мысли о чистилищных ему стало нехорошо. Волосы даже на бородке дыбиться стали. И было от чего. С чистилищными простыми мантрами бороться бесполезно, да и молитвами их не взять, а вот Каббалой Борис Романович никогда не интересовался и в заклинаниях ее, что могли бы помочь делу, ориентировался плохо. Не то у него образование.

Он прикинул, что будет делать с дорогими душами. Балабанову и Бочкову пока особого применения не было, а вот Маковецкий мог пригодиться. Последнее время поэтические души были в некоторой цене. Новые русские добра уже разного набрали и теперь желали, чтобы их дети похавали культурки. «Надо будет завтра в книжный магазин зайти, — подумал Даосов. — Купить книжку этого самого Маковецкого и посмотреть, что он там кропал». В шибко большой поэтический дар Маковецкого Борис Романович, разумеется, не верил, но и в провинции порой встречаются весьма и весьма приличные поэты, не всем же в столицах пороги издательств обивать.

Машин на проспекте Маршала Жукова почти не было, поэтому реинкарнатор сразу увидел идущий от перекрестка фургон. Фургон был огромен, черен, и фары у него подозрительно не горели. На скорости он вышел на встречную, и если бы Даосов не был уже внутренне готов, то случилось бы непоправимое, но тут он ушел на трамвайные рельсы, машина запрыгала по ним, и фургон промчался мимо, обдав Бориса Романовича чадом и леденящим холодом потусторонней действительности. Конечно, на такой скорости в неосвещенной кабине что-либо разглядеть было трудно, но именно в это время из серых низких туч на мгновение выплыла луна, и Даосов увидел водителя опасного фургона. — Водитель был черен, как эфиоп.

Глава 4

Вернувшись домой уже во второй половине ночи, Борис Романович Даосов долго сидел на кухне и пил чай. Чтобы вернуть душевное равновесие, он даже выпил граммов сто водки, но покой не приходил. Интересно, а кто бы сохранил душевное равновесие, если бы его только что попытались раздавить грузовиком? А самое главное, причин к такому жестокому обращению с собой реинкарнатор не видел. Каждый занимается своим делом. Борис Романович исключением из правила не был.

Лет десять — пятнадцать назад Борис Романович был скромным младшим научным сотрудником одного из царицынских научно-исследовательских институтов. Работа была не особо пыльной, но и платили за нее не слишком щедро. На хлеб хватало, а на масло приходилось подрабатывать, разгружая вагоны с сахаром и солью на царицынской «Росбакалее». Этот же каторжный труд позволял Борису Романовичу Даосову, которого в те годы иначе как Борьком или Бориской никто и не звал, иметь некоторые карманные деньги, которые он тратил на литературу. Случайно ему попался потрепанный томик какого-то буддийского проповедника, Борис его внимательно прочитал и на долгие годы заболел буддизмом. Вскоре он уже тратил на книги подобного толка и часть скромной зарплаты мэнээса. Это не замедлило пагубным образом сказаться на семейном бюджете. Жена долго боролась с увлечением Даосова, но супруг лишь раскачивался и читал нараспев мантры от злых духов. Неизвестно, сколько бы их борьба продолжалась, но тут родители жены Бориса внезапно умерли, оставив ей кооперативную квартиру в самом центре города на проспекте Ломоносова. Жена махнула на Даосова сразу обеими руками, плюнула на семейное благополучие и ушла жить вместе с пятилетним сыном Иваном в квартиру родителей. Тем их совместная жизнь и закончилась.

Года два Борис Романович прожил в оставленной ему женой однокомнатной квартире, незаметно бросил работу в институте и некоторое время жил по инерции, приобщаясь, как и полагается бывшему интеллигентному человеку, к многочисленному племени пьющих. Постепенно он пропил все свои буддийские трактаты и часть мебели, что не забрала при переезде жена.

Однажды он проснулся в комнате, заставленной пустыми бутылками, увидел в поверхности чайника свою небритую и опухшую физиономию и на десять лет раньше известного кинорежиссера Станислава Говорухина понял, что так дальше жить нельзя. Но если Говорухин дальше разговоров не пошел, то Борис Романович свои субъективные ошибки преодолевал с решительностью российского учителя, который, устав от безденежья, решился ограбить банк.