Реинкарнация. Авантюрно-медицинские повести - [22]
Требуемая кровь женщины с шестой неделей беременности, когда у зародыша закладываются кожа и наружное ухо, долго не подворачивалась; пациент продолжал пить и в промежутках звонил, изнемогая от ожидания чуда.
Когда, наконец, Вика привезла кровь сразу двух женщин с пятой и шестой неделями беременности, Алекс начал вводить её с чередованием через день.
Когда же, спустя некоторое время, шрам на месте левого уха красавца побагровел и набух, радости заговорщиков не было предела…
Так не бывает, чтобы жизнь состояла из одних только радостей, человек для равновесия начал бы сам искать себе неприятности.
А тут искать ничего не надо было: она, неприятность, появилась у пациента в виде двух странных вспухших побелевших рубцов по пять сантиметров длиной, расположенных на шее с двух сторон вдоль гортани.
Последующие двое суток тревожных наблюдений, ожиданий и всяких примочек картину не изменили, и только под утро третьего дня Вику разбудил по телефону взволнованный голос Алекса:
– Викуля! Я осёл! Это же жабры! Ведь на пятой неделе у эмбриона появляются зачатки жаберной щели, а на восьмой они исчезают! Это же побочный эффект! Прелесть моя, если они сами не исчезли, значит, срочно нужна кровь женщины на восьмой неделе беременности!
Неизвестно, как уж там исхитрялась Виктория, а только к одиннадцати часам утра перепуганному и протрезвевшему красавцу ввели первую партию нужной крови…
Последующие трое суток его лихорадило, рвало, однако рубцы на шее стали исчезать, а обострение расценили как естественную реакцию отторжения.
Красавец после этого не отходил от зеркала, любуясь почти сформировавшимся бледно-розовым ухом и без конца втирая мудрёные кремы на активно обновляемые участки обгоревшей кожи. При этом он, как лошадь, оттопыривал губы и щёлкал зубами. Уговорить его не глушить коньяк от такой радости – не было никаких сил.
– Рисковый ты парень! – в задумчивости прокомментировал Аркадий рассказ Алекса. – А если бы не обошлось тогда с этими жабрами, или ещё, не дай бог, что-нибудь вылезло?! Ты хоть договор с ним какой составлял?
– Какой договор?! Ну, кто знал, что всё так случится? Потом, конечно, стал брать расписку. А насчёт «вылезло» – это ты как в воду глядел: вылезало! И не раз! Угораздило в ту пору одного моего родственника в деревне по пьянке руку в циркулярку сунуть; полкисти с тремя пальцами отхватил. Ну, зашили ему в районе как могли, только что-то плохо она у него заживала и всё время ныла. Вот они его ко мне в столицу и наладили; простые хлопцы, для них врач и врач, а что я генетик, а не хирург – это им до лампочки. Раз уж ты на больничном, поживи, говорю, у меня пару недель, подлечим. Не стал я ему голову морочить про стволовые клетки и прочее, ни к чему ему это, а просто заказал Вике кровь пятой и шестой недель беременности, когда и появляются зачатки рук и пальцев. Проколол ему неделю всё, что положено, рука зажила, боли прошли. А больше – ни-ни. С тем мужик и отбыл в родные края биться за урожай. Что-то около двух месяцев прошло – звонят: караул, рана опять болеть стала, на рубце культи какие-то бугры появились и кое-что ещё, не знаем, как и сказать… Приезжай, Христа ради! Приехал… Посмотрел… Радуйтесь, говорю, пальцы это у него новые растут! Подивились, перекрестились. Хорошо, говорят, коли пальцы… А ещё у него в штанах что-то… А что ж такое, говорю, у него в штанах может быть, чего быть не должно?! Глянул – матерь Божья! Это ж у него хвост на копчике вырос! У нас у всех там рудимент хвоста имеется, он легко прощупывается. А тут настоящий хвост, тридцать-тридцать пять миллиметров, с хрящами, только что не двигается. И смех, и горе!
Всё правильно, я уж после жабер поумнел – издержки несовершенной технологии; одновременно с руками и пальцами на пятой неделе у эмбриона закладывается и хвост, только вот на девятой-то неделе он должен исчезнуть. А тут на сельской диете да на свежем воздухе, видать, хорошо ему рослось, он и не исчез. Правда, и расти перестал. Собирайся, говорю, земляк, в Москву со мной поедешь. Мужик молниеносно переоделся в выходное, наказал своим помалкивать, а то головы пооткручивает, и, как испуганный щенок, забился в угол машины. Сводил я его к своим ребятам в институтской клинике. Чего, говорят, мужик, перепугался?! Мы таких хвостов в год десятками отрезаем. Дали мужику спирту выпить, откусили, зашили, залепили. Мужик неделю, на животе лёжа, телевизор просмотрел, потом я его на машине отвёз в деревню. А там, ясное дело, от хвоста избавился, пальцы растут – дня три не просыхали…
После того случая были ещё нежелательные сюрпризы, и я начал понимать, что использование крови беременных – это работа вслепую, не знаешь, что где вылезет и получится ли что вообще. Мне же нужны только стволовые клетки, а не вся репродуктивная мощь беременного женского организма… Мало того, и кровь-то стала для Вики проблемой после того нашумевшего скандала, когда один джигит-гинеколог организовал в своём кабинете что-то вроде публичного кабинета – слышал, наверное. Ну, давал наркоз женщинам, пришедшим на аборт, а перед чисткой за деньги впускал в кабинет мужиков, и те удовлетворялись со спящей в гинекологическом кресле женщиной. Прилично успели с ассистенткой нахапать, пока одна пациентка неожиданно не очнулась не вовремя и не подняла шум. Понятное дело, по всей гинекологии шмон и навели… Плюс ко всему я понимал, что ставлю под удар профессора, потому как эксперименты мои никак не соответствовали инструкциям Минздрава. Вот так я прокувыркался почти полтора года и вроде чего-то добился, а только оказался у разбитого корыта… Один…
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.