Рефлексия - [14]

Шрифт
Интервал

— Так и похоронят за оградой.

Кого похоронят за оградой, колдунью или хозяина, я так и не понял.

— Он, действительно умер в сентябре? — тоже шепотом, спросил Алик.

— Что? — пробуждаясь к жизни переспросил Володя, — Нет, не знаю. Я уехал через неделю, как-то мне там поднадоело, словно все время мешало что-то, как гвоздь в ботинке. Уехал, и сразу отпустило.

Валера. Среда.

Та, которая пока училась наблюдать сверху, отправилась по знакомому маршруту на угол Типанова и Космонавтов. Мелкий снег, таявший на лету, не мешал ей, свободно пронзая пространство, которое она занимала, и не встречая преграды, чтобы мелкими каплями усеять дорогу, ребристую крышу автобусной остановки, потерявший прозрачность кусок полиэтилена, прикрывающий книги на лотке.

День походил на предыдущие, как одна пустая рюмка на другую.

Придется опять у Тиграна просить глоток-другой, — снисходительно решил Валера. Он привык к серой полосе дней, когда скверное настроение сменяется наутро ровно таким же, крупные неприятности наверняка доставили бы хоть какое-то развлечение, но не стоит призывать их, лучше поскучать без разнообразия. Поход в кафе к Алику засел в мозгу занозой, опять Алик сумел устроиться в жизни лучше Валеры, причем не прилагая никаких к тому усилий, задарма, можно сказать. Сидит в тепле в развеселой компании под музычку с водочкой. Скорей бы Тигран с хозяином прикатил. Вот и «каблук».

Вместо Тиграна под мокрый снег выскочил Юрасик, которого Валера недолюбливал сильней, чем прочих сослуживцев. Мелкий, тоненький, как изящный червячок, Юрасик раздражал суетливостью, угодливостью и неприкрытым обожанием начальства. Валера мог бы не хуже него втереться к Борису в доверие, но есть же мужская гордость, самолюбие. За Юрасиком из машины вылез Борис — что-то небывалое. И лица у обоих постные, словно редьки без майонеза поели.

— Где Тигран-то? — набычась поинтересовался Валера. — Поменялись, что ли?

— Ты же ничего не знаешь, — всплеснул руками Юрасик, ухитряясь ни на минуту не поворачиваться спиной к шефу, словно все его туловище обернуто фасадом, как подарочной бумагой. — Тиграна нашего убили! Какой мужик был, Боже мой! Таких нет больше!

Юрасик славился умением обобщать.

— А что случилось? — опешил Валера. Сделал вид, что до него не сразу дошел смысл сказанного. — Как убили? За что? Кто?

— Два подонка обколотых, представляешь? Вечером шел домой, наверное, выпил немного, ты же знаешь, какой он был компанейский, любил общество, а люди к нему как тянулись! — зачастил Юрасик.

— Так что, он с ними пил, что ли? — не понял Валера.

— Ну что ты такое говоришь! — Юрасик продемонстрировал справедливый гнев. — Они подошли ни с того, ни с сего…

— Потянулись, — добавил Валера.

— Кончайте, мужики, — разжал губы Борис. — Сейчас заберем Сергея и поедем, помянем, как положено. — Борис был мрачен и непохож на себя, разве что привычно немногословен.

— Подошли, потребовали снять куртку, помнишь, у него такая шикарная косуха была, он им ответил, как положено мужчине, — Юрасик так упирал на половую принадлежность Тиграна, словно это было самое важное в покойном, словно этим он отличался от прочих, — они его ударили по голове, и сразу все. А после, мародеры, принялись раздевать его, косуху снимать, деньги считать, что в карманах лежали. Тут их и забрали на месте.

— Что же они, идиоты, не могли позже деньги посчитать? Еще бы уснули тут же на месте, — пробурчал Валера, и та, что наблюдала сверху, хихикнула. Трагедия не касалась ее, то есть, для нее это вовсе не являлось трагедией.

Юрасик проворно суетился вокруг лотка, но стойки на самом деле собирал Валера, удивляясь до отвращения способности Юрасика развивать бурную деятельность, которая не давала результатов.

— Все, мужики, поехали, — Борис снизошел до того, что помог им занести коробки с книгами в машину.

— Куда? — поинтересовался Валера, и Юрасик зыркнул на него — чего, мол, спрашиваешь, когда шеф распорядился, поехали и все.

— Ко мне поедем, на конспиративную квартиру, — объяснил Борис, заметно расстроенный. Валера даже удивился: неужели, правда, так расстроился из-за нелепой гибели одной из своих шестерок. — Я на машине, и в кабак не хочется. Завтра не работать, все равно. Лучше на квартире помянем, в случае чего, там и обрубимся. А утром я вас развезу.

— Ну что ты, Борис, мы сами, мы сегодня разойдемся, зачем тебя стеснять, — занудил Юрасик, но Борис не счел нужным отвечать, прихлопнул дверцу «каблука», как нудную реплику.

— Давайте я пока в магазин слетаю, — предложил Юрасик, что выглядело совсем уж глупо — на машине явно быстрее, да им еще за Сергеем заезжать. И потом, раз Борис приглашает, должен и проставить, его же работник погиб.

Конспиративная квартира Бориса поразила Валеру, обычно не чуткого к такого рода вещам, вопиющей безликостью. Странно, неужели приходящие сюда дамы, а квартира наверняка содержалась Борисом для этих целей, не приносили с собой ничего, кроме собственного тела: ни запаха духов, ни забытой второй — зубной щетки в ванной на полочке, ни скомканного носового платка в углу дивана. Или кровати? Описать комнату казалось невозможным даже находясь внутри нее. А может быть, безликость жилья помогала Борису освободиться, пусть на время, от чересчур выраженной собственной индивидуальности. Но водка, которую Борис щедро разлил по стаканам, несомненно могла быть куплена только им, пусть бы ему даже пришла идея покупать ее в самом захудалом ларьке с треснувшими стеклами. Настоящая, как все у Бориса, водка, приготовленная, как положено, из ржаных, а не пшеничных зерен, с использованием воды из речек Зузы и Вазузы, на чем настаивал Похлебкин в незабываемой книге, которая, увы, теперь не редкость, мало редкостей в их деле, а до антиквариата Валере не добраться никогда. Вечно так, одним все, а другим ничего, — Валера привычно процитировал Аверченко, не подозревая об этом.


Еще от автора Татьяна Георгиевна Алферова
Алмазы - навсегда

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дар непонятого сердца

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Стихотворения

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лестница Ламарка

«„Лестница Ламарка“ – исключительно оригинальное произведение – по сути дела, роман в рассказах с четкой конструкцией и детально проработанным внутренним сюжетом. Рассказы Татьяны Алферовой печатают в „толстых“ журналах, их часто читают по радио, но только собранные в одной книжке они выстраиваются в единый сюжет и обретают подлинную глубину».


Память  по  женской  линии

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Русские женщины

Странное дело: казалось бы, политика, футбол и женщины — три вещи, в которых разбирается любой. И всё-таки многие уважаемые писатели отказались от предложения написать рассказ для нашего сборника, оправдываясь тем, что в женщинах ничего не понимают.Возможно, суть женщин и впрямь загадка. В отличие от сути стариков — те словно дети. В отличие от сути мужчин. Те устроены просто, как электрические зайчики на батарейке «Дюрасел», писать про них — сплошное удовольствие, и автор идёт на это, как рыба на икромёт.А как устроена женщина? Она хлопает ресницами, и лучших аплодисментов нам не получить.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.