Рефлекс убийцы - [28]

Но тут начались непонятки, в пикантную суть которых Генриетта оказалась достаточно посвящена благодаря болтливой «городской сумасшедшей» под номером два.

Вайолет прилетала к Феде с хорошей регулярностью раз в месяц. (Как сказала Римма, подгадывая к дням овуляции.) Супруги всячески пытались задачу по оплодотворению выполнить, но… Федя каждый раз оказывался не способен к исполнению супружеского долга.

Конфуз.

Если Федя летал в Лондон, там в постели все проходило отлично, если то же самое происходило в доме Махлаковых (Федя в тот момент личное жилище только отделывал-ремонтировал), происходило непонятное — не возникало желание. Хоть тресни пополам — не возникало.

Генриетта хоть со смехом, но предположила: хитроумная мачеха Римма на парня порчу навела. Отворот какой-то у своих колдунов состряпала.

Но смех смехом, а Вайолет заподозрила мужа в измене. (Да и кто бы не заподозрил, когда у мужа, что месяц бобылем живет (?), на тебя никакой реакции нет?!) Устроила один скандал, другой… Федя совсем скис. Побегал по врачам, никакой патологии сексологи-урологи у него не выявили…

Пришлось развестись. Супружеские отношения, исключающие близость, — мука для обоих.

А тут — Анюта. Когда Федя в Англию повышать образование уезжал, совсем девчонкой была. Вернулся — девушка. Коса до пояса, глаза-васильки… Всегда под боком, что для испуганного импотенцией мужика немаловажно…

Закрутили.

Да так лихо! Через два месяца после развода с Вайолет Федя снова в ЗАГС наведался, заявление на новый брак написал.

Анюта девушка шустрая. Хоть, по словам Генриетты, и свиристелка, но с любовниками из тренажерных залов не путается. Во всяком случае — не попадалась. Никакого института не закончила, поучилась на каких-то скороспелых курсах по менеджменту и, глядь, — диплом.

Сейчас сидит дома, болтается с подружками по театрам и кафе, тусит понемногу, но Феде проблем не доставляет — нормальная современная жена богатея с прислугой. В массажных салонах времени проводит больше, чем у плиты.

Генриетта Анюте симпатизируют. Считает, если Бог талантов не дал, сойдет и свиристелка. Лишь бы не проказничала лишнего.

(Бабе Наде показалось, что Константиновна вообще любит всякую безвредную бестолочь вроде своего разлюбезного Севы.

С испугу, что ли, окружает себя никчемными людишками? Такими, что все как на ладошке, с мыслишками пустыми, мелкошкурными, прозрачными?..)

…Богдан Кожевников? Вот с ним сложнее. Особенно учитывая, что баба Надя по своей природной сути уважает работяг. Таких, что головой или хребтом поднялись. Учился парень на бюджетном отделении того же МГУ, каким-то чудом попал на практику в холдинг к Разольскому, тот его приметил — за свой счет в Сорбонну, а позже в Швейцарию подучиться отправил…

Всего Богдан добился головой, усердием. И наблюдала баба Надя за парнем, испытывая… жалость, что ли? Ловила несколько раз взгляды, которыми он с Аделаидой обменивался (пока Разольскую кто-то разговорами отвлекал), и сердце щемило.

Молодые, красивые ребята, а шифруются, как подпольщики! Колец не надевают, в разных номерах живут — боятся радость показать.

А есть она! Радость эта. В глазах Адельки, когда на мужа смотрит, такой радужный туман плавает — обзавидуешься! Не смотрит, а гладит дрожащими ресницами…

Вот ведь как бывает… Обоим под сорок, а любовь, как туманом, с головой накрыла.

И стало бабе Наде противно. И захотелось Генриетту легонько стукнуть. Зачем молодым дорогу перекрывает, пыльными скелетами перегораживает? Ведь молодые — жить бы да радоваться, а не по углам скрываться.

Господь прощать велел.

Эх, горюшко ты горькое… Могут ли такие молодожены от досады строптивую старуху отравить?

Как ни вздыхай, как ни досадуй на мстительную Генриетту — могут.

И от этого еще противней становится. Аделаида вон вина не пьет. Константиновна не вчера на свет появилась, могла бы заметить — беременная Аделаида. И вроде как подташнивает ее.

Тьфу! Незадача. Если в отравлениях эта парочка замешана, ребеночек в тюрьме родится…

…Богдан произносил тост за упокой души новопреставленного Михаила. Аделаида искренне всплакнула. Кожевников посмел утешить жену на глазах Разольской. Погладил по плечу, сел рядом, приобнял…

Генриетта так хрустальную рюмку стиснула, что у той едва тонкая ножка не разломилась. Обиженно всхлипнул Арно под мышкой.

Надежда Прохоровна отвлекла мстительную богачку вопросом:

— А Миша где работал?

— У Михаила была клиника пластической хирургии, — не отводя напряженного взгляда от парочки, чуть ли не сквозь зубы, процедила Разольская.

— Врач, значит, — как можно более многозначительно пробормотала баба Надя.

— А? Что? — отвлеклась наконец-то Генриетта. — Ты в этом смысле? — не менее красноречиво поинтересовалась.

— Да. В лекарствах понимает, — шепнула баба Надя.

— Потом поговорим.

— Михаил специализировался в области челюстно-лицевой хирургии, — выйдя пройтись по дорожкам вокруг отеля, рассказывала Разольская.

Арно, смешно поджимая тонкие лапки, обутые в меховые тапочки, шагал вперед перед неспешно совершающими послеобеденный моцион дамами. Неподалеку на крыльце мерз услужливый Сева. Остальные остались в тепле у камина, разожженного и гостиной малою корпуса.