Редкие девушки Крыма - [7]
– Здорово, – дослушав до конца, сказала Марина, на вид самая домашняя из всех и единственная, кто шёл в поход с мужем. Она даже утёрла слёзы, но не от избытка чувств, как мне в первый миг показалось, просто дым летел в глаза.
– Спасибо, это девочка из моей школы сочинила, – ответил я. – Вика. Виктория Лазарева.
– Ай, не обманывай, – сказала коротко стриженная Соня, повязавшая голову чёрной косынкой с черепом и перекрещенными косточками. – Сам, наверное?
– Нет, нет, честно. Если бы так умел, то и не скрывал бы, наоборот – гордился. Мы в школе организовали ансамбль, она сочинила две песни. Я только аккорды подобрал. Да и то вышло не оригинально, заметил уже потом. Похоже вот на это:
– Не так и похоже, поверь мне, мой друг!.. – успокоила Женя, подхватив мелодию, и, когда затихли последние смешки, продолжала: – Ты слишком самокритичный. И ведь без кокетства, всерьёз, вот что интересно. Видела я вас, творческих, ты первый такой.
Это было приятно слышать: вряд ли хоть один редактор или космонавт захочет выглядеть кокеткой, тем более в Жениных, красивых и искренних, глазах. Я, по крайней мере, такого не могу представить. Точнее, представить-то смогу, если надо, но понять – нет. Вот только не считал я себя каким-то особенно творческим. Так, разве что… совсем немного.
– А ты учился на юге, верно? – спросил наш босс.
– Да, кстати, мне тоже так показалось, – добавила Женя.
– В Крыму, – ответил я, – но живу здесь уже тринадцать лет. А почему вы так решили? Неужели до сих пор черноморский акцент?
– Нет, просто есть в тебе что-то такое… – Женя пошевелила тонкими пальцами, глядя вниз, на пурпурно-чёрные угли.
– …как будто кавказское, но не совсем, – договорила за неё Марина.
Я кивнул:
– Тормозят в городе, проверяют документы. Хоть раз в месяц, но бывает. На самом деле балканское, у меня один из дедушек серб. А родиться вместо Крыма я бы вполне мог на Дальнем Востоке или, скажем, в Североморске. Отец – морской офицер. Куда направляли, там и служил.
С милицией, если уж зашла речь, трудностей не испытываю: проверили, отпустили, ребята в последнее время почти все младше меня, толковые, доброжелательные, порой даже зовут к себе в славные ряды. Кто мог доставить неприятность ещё несколько лет назад, так это скинхеды. Было дело, я носил в кармане связку гаек и шайб на гитарной струне, и лишь после того как пустил её в ход и крепко рассёк одну непонятливую голову, эта публика исчезла с дороги. Вероятно, облик приобрёл необходимую завершённость, в глазах отчётливо проступила готовность идти до конца. Но об этом я у костра не распространялся, и беседу мы продолжали самую мирную.
– Значит, вам повезло, – сказал Даниил, имея в виду крымское детство. – Есть что вспомнить, наверное, не одна бесконечная тундра.
Я кивнул: найдётся, конечно. Хотя и тундра, куда меня однажды ранней осенью занесло, тоже понравилась, не хочу её обижать.
– …Корабли, мечты о кругосветном плавании, паруса, карты звёздного неба, – подхватила Женя.
– Было, конечно. Такой крапивинский мир…
– И гриновский, – добавила Женя.
– Но его под конец стала перебивать политика, – продолжал я. – Перестройка, гласность, съезды народных депутатов, долой КПСС, «Доктора Живаго» напечатали… Какие уж тут карты звёздного неба, когда в «Огоньке» дедушку Ленина разоблачили и он, оказывается, не такой добрый и мудрый дед, как нам всегда говорили, а вообще не пойми кто.
– Гриб, – припомнила Марина.
– Неужели в таком волшебном краю занимались этой ерундой?! – удивилась Женя. – Я ведь каждое лето ездила в Крым. Помню, какое это было чудо, сказка! И тут какие-то съезды депутатов…
– Для тех, кто приезжает летом, конечно, чудо, – сказал я, – а у меня наоборот. Жил там постоянно, к чудесам привык и не очень-то замечал, а сказкой был Питер.
– Интересно, какие противоположности сходятся! – заметила Марина.
Я взглянул на неё, Женя тоже, и в следующий миг все трое отвели глаза и уставились кто на костёр, кто на зубчатые вершины сосен, постепенно темнеющие на фоне зеленоватого неба.
– Спой знаешь что, – попросила Соня, – «Свобода вышла боком». Знаешь?
– Конечно, – ответил я, – среди ночи разбуди, спою.
И запел мгновенно, потому что песня эта волей изумительного автора начинается без прелюдий, сразу по существу:
И по тому, как вдохновенно и слаженно все подхватили, понял, что это – своего рода здешний гимн. Голос Жени так же выделялся среди всех голосов, как и лицо среди лиц. Неожиданно глубокий, альтового тембра, и какой-то очень вольный: представьте реку, не загороженную ни одной плотиной, вот примерно такое впечатление.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Близнецы Фил и Диана и их мать Глэсс приехали из-за океана и поселились в доставшееся им по наследству поместье Визибл. Они – предмет обсуждения и осуждения всей округи. Причин – море: сейчас Глэсс всего тридцать четыре, а её детям – по семнадцать; Фил долгое время дружил со странным мальчишкой со взглядом серийного убийцы; Диана однажды ранила в руку местного хулигана по кличке Обломок, да ещё как – стрелой, выпущенной из лука! Но постепенно Фил понимает: у каждого жителя этого маленького городка – свои секреты, свои проблемы, свои причины стать изгоем.
В состав книги Натальи Галкиной «Корабль и другие истории» входят поэмы и эссе, — самые крупные поэтические формы и самые малые прозаические, которые Борис Никольский называл «повествованиями в историях». В поэме «Корабль» создан многоплановый литературный образ Петербурга, города, в котором слиты воедино мечта и действительность, парадные площади и тупики, дворцы и старые дворовые флигели; и «Корабль», и завершающая книгу поэма «Оккервиль» — несомненно «петербургские тексты». В собраниях «историй» «Клипы», «Подробности», «Ошибки рыб», «Музей города Мышкина», «Из записных книжек» соседствуют анекдоты, реалистические зарисовки, звучат ноты абсурда и фантасмагории.
«Страна возможностей» — это сборник историй о поисках работы и самого себя в мире взрослых людей. Рома Бордунов пишет о неловких собеседованиях, бессмысленных стажировках, работе грузчиком, официантом, Дедом Морозом, риелтором, и, наконец, о деньгах и счастье. Книга про взросление, голодное студенчество, работу в большом городе и про каждого, кто хотя бы раз задумывался, зачем все это нужно.
Лучшие друзья Дилл, Лидия и Трэвис родились и выросли в американской глубинке. Сейчас, в выпускном классе, ребята стоят перед выбором: поступить в университет и уехать из провинции или найти работу и остаться дома? Для Лидии ответ очевиден. Яркая и целеустремленная, она ведет популярный фэшн-блог и мечтает поскорее окончить школу, чтобы вырваться из унылого городка. Для Дилла и Трэвиса все далеко не так просто. Слишком многое держит их в Форрествилле и слишком мало возможностей они видят впереди. Но так ли это на самом деле? И как не пожалеть о своем выборе?
Эта книга – научно-популярное издание на самые интересные и глобальные темы – о возрасте и происхождении человеческой цивилизации. В ней сообщается о самом загадочном и непостижимом – о древнем посещении Земли инопланетянами и об удивительных генетических экспериментах, которые они здесь проводили. На основании многочисленных источников автор достаточно подробно описывает существенные отличия Небожителей от обычных земных людей и приводит возможные причины уничтожения людей Всемирным потопом.