Редкие девушки Крыма - [6]
Она сидела на пенке, вытянув длинные ноги; розовые подошвы с налипшими иголками, песчинками, со свежими вмятинками от камней притягивали взгляд, как солнечные зайчики.
– Не устал? Хочешь, погуляю по твоей спине? – предложила она. – Не бойся, не сломаю, в нормальной жизни я травматолог-ортопед.
– В нормальной… – передразнил босс Игорь. – А здесь тебе ненормальная?
– Здесь космическая, не придирайся.
– Не боюсь, – сказал я, – и не устал, но всё равно погуляй, спасибо. Давно уж по мне никто не гулял.
– Тогда ложись сюда, как раз подержусь за ветку…
Я растянулся на животе, Женя отряхнула ноги, встала на меня и оказалась тяжелее, чем ожидал. Думал, и не почувствую, но тем приятнее вышел сюрприз.
– А ты режиссёр? – спросила Женя сверху. – Или вообще имеешь отношение к кино?
– Нет, я редактор, – ответил я, разглядывая муравьёв, наглухо сцепившихся жвалами.
– Журнала какого-нибудь?
– В издательстве, редактор переводов.
Я мысленно поставил десять тугриков на муравья поменьше. Спорщики повалились на бок, перекувырнулись, затем большой потащил было маленького, но тот уцепился задними и средними ногами за шишку…
– И твою фамилию пишут на обложке? – спросила Соня.
– На последнем листе мелкими буквами.
– Здорово! – сказала Женя. – Значит, книги выпускаешь. Буду знать, к кому обращаться за новинками.
Я думаю, что работа врача куда интереснее и уж несравненно важнее для людей, чем моя, редакторская, их даже рядом поставить нельзя. Но если Женя и в моём деле увидела что-то особенное, достойное восхищения, спорить не буду. И не подумаю даже. Со стороны виднее, мне ли не знать…
Я расцепил муравьёв сосновой иголкой и сдул: одного влево, другого вправо.
– Нет такого редактора, кто не мечтал бы стать Дюма-отцом! – весело сказала Женя. – Я права?
– А?.. Да, несомненно, – отозвался я. – Но ты ведь знаешь, кем был Чехов.
– По-моему, терапевтом?
– Ну, для меня это уже тонкости. Мне главное, что доктор.
– Вот все вы так…
Женя, стоя на моих лопатках, перекатывала вес вперёд-назад и каждый раз, двигаясь к носкам, нажимала большими пальцами на точки у основания шеи, отчего по телу разбегалась электрическая рябь, то тёплая, то прохладная. Ощущение было балдёжное – знаю, что неприличное слово, но другое в голову не идёт.
– Кто ещё хочет, записывайтесь в очередь! – объявила Женя и развернулась поперёк спины. – Не только мужчины, девочек тоже касается!
Рискнуло, кажется, двое.
К вечеру мы добрались до Отрадного озера. Узкий мыс, где мы разбили палатки, был похож на высунутый кончик языка, и в центре его нас ожидала приманка: очаг, обведённый кольцом седых калёных валунов, и четыре бревна, сверху отполированных до тусклого блеска. Я присел на самое толстое, провёл ладонью по окаменевшему боку и нащупал россыпь отверстий, очень похожих на пулевые. Да уж, какие-то секреты хранит это место. Не раз и не два, наверное, этот язык втягивался в лес, забирая с собой доверчивых туристов…
Но если так и случалось, то разве что давно. А теперь здесь был маленький песчаный пляж, над ним росли сосенки, едва заметные среди лилового кипрея, мохнатый вереск в сиреневом цвету, голубичник ростом мне по пояс и ни одного большого дерева. Игорь сказал, что недалеко от нашей стоянки – заброшенный пионерский лагерь, когда-то знаменитый на всю Ленинградскую область. Вода в озере оказалась чистой, в лесу неподалёку от берега мы отыскали полуразваленный забор, и доски пригодились на дрова.
Пока Женя с помощницами готовили ужин, все остальные молчали, окружив котёл. В фантастической книге он непременно зарядился бы энергией от наших взглядов и улетел на другую планету или, в крайнем случае, сварил бы не пшеничную кашу с ломтями вяленого мяса, а что-то невиданное, колдовское. Возможно, так произошло и наяву. Порция оказалась меньше тех, к которым я привык дома, но добавки не хотелось, и как же было здорово после целого дня ходьбы не натрескаться, не впасть в сонное отупение, а остаться лёгким и открытым для жизни.
После ужина мы искупались, а спать было рано, совсем ещё светло. Мы сели у костра, пустили по кругу гитару: она забралась на колени одному, другому, но всё ей что-то не нравилось. Я знал, кого она в конце концов выберет. Любят меня гитары, да я и в каждой из них, даже в самой простой, с грифом на винте и треснувшей декой, вижу красавицу. Играю, что уж тут, примитивно, по-дворовому, но чисто и с хорошим чувством ритма. И неизменно волнуюсь, беря в руки инструмент, – так, что даже песни в первое мгновение вылетают из памяти. Только что знал тысячу… и где вы все? Отзовитесь!..
В тот вечер я заранее решил, с какой песни начну, и удерживал её в голове изо всех сил, чем бы ни занимался. Здесь её точно не слышали, пусть удивятся. Взял гитару, коснулся струн, почувствовал ответный посыл, о многом говорящую вибрацию… да, конечно, мы поймём друг друга. Слегка подкрутил колки: слух мой далеко не абсолютный, но звуки открытых струн впечатаны в него намертво, а когда идеально состроишь открытые струны, всякий раз вылезают мелкие капризы при нажатиях, и у каждой гитары почему-то свои, с каждой надо договариваться отдельно. Но вот, кажется, договорился, сыграл короткое вступление и запел:
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Близнецы Фил и Диана и их мать Глэсс приехали из-за океана и поселились в доставшееся им по наследству поместье Визибл. Они – предмет обсуждения и осуждения всей округи. Причин – море: сейчас Глэсс всего тридцать четыре, а её детям – по семнадцать; Фил долгое время дружил со странным мальчишкой со взглядом серийного убийцы; Диана однажды ранила в руку местного хулигана по кличке Обломок, да ещё как – стрелой, выпущенной из лука! Но постепенно Фил понимает: у каждого жителя этого маленького городка – свои секреты, свои проблемы, свои причины стать изгоем.
В состав книги Натальи Галкиной «Корабль и другие истории» входят поэмы и эссе, — самые крупные поэтические формы и самые малые прозаические, которые Борис Никольский называл «повествованиями в историях». В поэме «Корабль» создан многоплановый литературный образ Петербурга, города, в котором слиты воедино мечта и действительность, парадные площади и тупики, дворцы и старые дворовые флигели; и «Корабль», и завершающая книгу поэма «Оккервиль» — несомненно «петербургские тексты». В собраниях «историй» «Клипы», «Подробности», «Ошибки рыб», «Музей города Мышкина», «Из записных книжек» соседствуют анекдоты, реалистические зарисовки, звучат ноты абсурда и фантасмагории.
«Страна возможностей» — это сборник историй о поисках работы и самого себя в мире взрослых людей. Рома Бордунов пишет о неловких собеседованиях, бессмысленных стажировках, работе грузчиком, официантом, Дедом Морозом, риелтором, и, наконец, о деньгах и счастье. Книга про взросление, голодное студенчество, работу в большом городе и про каждого, кто хотя бы раз задумывался, зачем все это нужно.
Лучшие друзья Дилл, Лидия и Трэвис родились и выросли в американской глубинке. Сейчас, в выпускном классе, ребята стоят перед выбором: поступить в университет и уехать из провинции или найти работу и остаться дома? Для Лидии ответ очевиден. Яркая и целеустремленная, она ведет популярный фэшн-блог и мечтает поскорее окончить школу, чтобы вырваться из унылого городка. Для Дилла и Трэвиса все далеко не так просто. Слишком многое держит их в Форрествилле и слишком мало возможностей они видят впереди. Но так ли это на самом деле? И как не пожалеть о своем выборе?
Эта книга – научно-популярное издание на самые интересные и глобальные темы – о возрасте и происхождении человеческой цивилизации. В ней сообщается о самом загадочном и непостижимом – о древнем посещении Земли инопланетянами и об удивительных генетических экспериментах, которые они здесь проводили. На основании многочисленных источников автор достаточно подробно описывает существенные отличия Небожителей от обычных земных людей и приводит возможные причины уничтожения людей Всемирным потопом.