Редкие девушки Крыма - [24]

9

– Саша, можно с тобой поговорить?

Я кивнул с большим удивлением: наверное, впервые за четыре года и неполный месяц Оксана Ткаченко обратилась ко мне по имени. Детские «Сашка дурак», понятно, не в счёт.

– Это касается Ленки, – добавила Оксана.

Я напрасно боялся, что она прогонит меня из-за своей парты. Лена Гончаренко так и сидела позади, одна, но все перемены Оксана проводила с ней, они вместе ходили в столовую, вместе шли домой, благо жили в соседних дворах. В классе Лена по-прежнему была чужой, но теперь её хотя бы не трогали. Я даже несколько раз видел её улыбку и не знал, как можно описать её и с чем сравнить. Теперь знаю, после того как прошлым летом оказался в Камбодже и неделю бродил по улицам, встречая юных кхмеров. Улыбались они смелее, но чувства: вера в то, что теперь всё правильно и этот странный незнакомец желает им только добра, и смущение, и едва проглядывающее сквозь него кокетство, тайное осознание своей красоты и внутренней силы, – чувства, при всём портретном отличии смуглых и черноглазых аборигенов, были в их улыбках примерно те же.

А в тот день, куда я теперь возвращаюсь, мы с Оксаной остались после уроков дежурить по классу. Точнее, остался я, а Оксана ушла, сказав, что вернётся минут через двадцать и чтобы я непременно её дождался. Пока её не было, я перевернул на парты стулья, пустовавшие на уроках, принёс из туалета два ведра воды, протёр доску, вымел из-под парт бумажки, и всё это время думал: что же она хочет сказать? Может быть… вечером погулять в парке?

Оказалось, будем говорить о Лене.

– Мне было так стыдно, что я в стороне, – сказала Оксана, сев на краешек учительского стола, – что боюсь вмешаться. Был один случай, когда я поняла, как надо поступать, но самой так… Ты, наверное, тоже хотел?

– Собирался, – ответил я. Что мог ещё сказать?

– Я даже репетировала дома несколько дней и заставляла себя. Но ладно, это уже проехали. А потом с Ленкой много разговаривала. Ничего, что тебе расскажу?

Я кивнул.

– Только между нами, хорошо? Лена жила у бабушки в Весёловке, под Евпаторией. – Оксана мотнула головой в направлении северо-запада, по диагонали «последняя парта у стены – первая у окна». – Даже у прабабушки. Отца не помнит, мама вышла замуж за мичмана и уехала к нам, в Солнечное. Димку взяла с собой, а Лену сказала, что заберёт, но у них однокомнатная квартира, всем не поместиться. Так что она осталась у бабушки, мама к ней приезжала иногда на выходные. А два года назад этот мичман утонул по пьяни…

Я вновь кивнул: утонуло тогда трое, история была громкая, отголоски взрослых разговоров о ней звучали время от времени до сих пор. Оксана продолжала:

– Лена сюда приехала, пообщалась с братцем и сказала: хочу назад. Но в этом августе бабушка умерла, так что Ленка всё равно приехала. Так и живут в одной комнате, они с мамой, а за занавеской брат. Он её возненавидел сразу, ещё в первый приезд, она его боится. А сейчас он вырос, так и матушка боится. Он может наорать, ударить, чуть что – в истерику. Над Ленкой издевается, она терпит, вся в синяках… Надю свою простить не может, что бросила и что Димку больше любит. Я вообще не знаю, откуда у неё силы, чтобы жить. Я бы на её месте убила понятно кого. Или сбежала.

– Но, кажется, она благодаря тебе воспряла духом, – сказал я. – Ты молодец.

– Правда? – улыбнулась Оксана. – Спасибо. Но, понимаешь, до Лены ещё какие-то уроды докапываются. Я думаю, это её брата друзья, но и не только. Будто бы даже не из школы. Недавно завели в Пиратский сад, она вернулась, ревёт. Говорю: дура, зачем ходила? Давай я папе скажу, он разберётся. Говорит: не надо. Ну я тогда сказала: хрен куда тебя больше отпущу. Вот сейчас уходила, думаешь: зачем? Провожала к себе домой. В смысле, ко мне. Она теперь у меня бывает больше, чем у себя, и ночует почти всегда.

– Так, может, я поговорю с отцом? Он скоро вернётся из моря.

– Подумай, может, и стоит. Я ничего не могу решать, потому что завтра улетаю до Нового Года.

Оксана произнесла это совершенно будничным тоном, таким же, как «вернусь минут через двадцать» – после уроков.

– Куда улетаешь? – в недоумении спросил я.

– В Москву. Появилась возможность там поучиться, узнать город. В школе английский, как у нас. В одиннадцатом классе, может, и больше там проучусь.

– А где будешь жить?

– В семье у папиного друга, однокурсника по училищу. У него дочка на год младше меня.

– И никому не говорила…

– Тебе говорю. Учителя знают, а ребятам скажу, кому захочу. Я сама три дня назад узнала. Так вот в чём дело, Саш. Я договорилась с мамой и папой, что Лена поживёт у нас, пока меня не будет. Мы тихо перетащили к нам её учебники, тетради, одежду почти всю, документы… В общем, не пропадёт.

– А если её мама будет против?

– Лишим родительских прав, – жёстко сказала Оксана, – потому что так жить нельзя. А тебя хочу попросить, чтобы ты здесь за ней присмотрел, в школе, хорошо? Ты никогда её не обижал и вообще порядочный.

– Конечно, присмотрю, – сказал я.

– Завтра её не будет, поедет с мамой и папой провожать меня в аэропорт, в Симферополь. А вот со следующего дня начни, ладно? Ничего особенного, на переменах смотри и как пойдёт домой. Можешь проводить, а если кто-то будет смеяться или что скажет…