Речи палача. Сенсационные откровения французского экзекутора - [41]

Вот это было дерьмо! При папаше Роше помощник, допустивший такое — готово, уволен! Это точно! А тут это был Берже, главный экзекутор! Так что… пффффф… мы немного задержали казнь, но не смогли починить ошейник. В итоге мы все же осуществили казнь с опозданием на несколько минут. На этой двойной казни мне был двадцать один год. Я помогал, но официально в бригаду не входил. Государство мне не платило. Иногда так вот я держал осужденных. В то время ворот рубашки вырезал мой отец. Это была его роль.

После этого происшествия, когда казнь окончилась — я как раз мыл машину, — директор посылает нам двух заключенных, с малыми сроками, которым был дан наряд забрать гробы. Да, чтобы не пачкать корзину и действовать быстрее, отец заказал два простеньких гроба из дранки в плотницкой мастерской тюрьмы. Тела были положены в эти ящики. И вот два заключенных, один впереди, другой сзади, уносят первый гроб. Мы установили гильотину на круговой дороге тюрьмы. Поэтому им надо было пройти около ста метров, чтобы дойти до входа, где их ждал тюремный грузовичок. И там, наполовину в темноте — стояло по две лампы каждые сорок метров — я вижу, что оба заключенных сели на корточки. В темноте я не очень хорошо разглядел. Были, конечно, два прожектора по углам стен, но там, в двадцати метрах, мне было не видно. И видя этих двух заключенных на земле так, в пятидесяти метрах, я задавался вопросом, что они делают. И вот один возвращается и говорит мне: «Нам бы ступеньку!» Ступеньку? Какую ступеньку? На самом деле им нужна была лестница. Я спросил у одного из них, что происходит. А он: «Гроб сломался, дно провалилось!» Да, тело вместе с головой — оно весит все же семьдесят-восемьдесят килограмм — тело упало на землю, вместе с головой. Ничего удивительного, они сделали гробы из дешевых дощечек. Маленькие гробы, вроде ящиков для овощей, плохо сколоченные. Тут они пошли обратно с лестницей, и там на четвереньках затолкали тело на лестницу, положив голову между ног. Они не хотели касаться тела осужденного. И потом они ушли так вот, с лестницей, как с носилками тяжелораненого. Вот так вид! Посмотришь на эту сцену, это фольклор! Они донесли его так до грузовичка, стоявшего у ворот тюрьмы. И вправду, на этой работе видишь необычные ситуации.

Еврейская община

В 1938 году, в момент дела Зауи, ходили слухи. Говорили о неком «законе Ротшильда» — который якобы заплатил долги войны — вроде того, что израильтянин не мог быть гильотинирован. Если израильтянин был приговорен к смерти, якобы его наказание должно было быть смягчено на принудительные работы. Кроме того, действительно, евреи редко бывали преступниками. Иногда, правда, они бывали мошенниками или ворами, но преступниками — редко. Кроме Туиту. Но Туиту был помилован.

Туиту приговаривали к смерти два раза. Я уже не помню точной даты. Это было после войны, в начале пятидесятых годов. Этот Туиту был из хорошей семьи, его родители вели торговлю фруктами и овощами, так что были достаточно состоятельными. Он же играл в игры, был вором. И еще он убивал женщин. Несколько женщин, евреек, были убиты и обкрадены. Я уже не помню, сколько; три, четыре, пять, уже не знаю. Но несколько. Они открывали ему, и потом он их оглушал — ударом молотка? не помню — наконец он их убивал. И эти преступления оставались безнаказанными. Полицейских удивляло, что эти женщины открывали незнакомому. Они подумали, может, это кто-то из семьи. Уже и не знали. В конце концов Туиту попался по-глупому.

Однажды в Галереях Франции они задержали парня, который украл ручку. Галереи Франции в Алжире — это как Галереи Лафайет.[41] Так вот, он ворует ручку. Держи вора! За ним гонятся. Его задерживают. И у него берут отпечатки пальцев. И тут, оп! узнают отпечатки — они такие же, как у тех, которые убили еврейских женщин. Его допрашивали, допрашивали, допрашивали… и наконец он признался. Он не мог отрицать. Так вот, он был приговорен к смерти, два раза. Был первый суд, и потом его судили второй раз. И оба раза; приговорен к смерти!

Так вот, раввин пошел — или, может, адвокат посоветовал раввину, я не знаю, — пошел к семьям жертв и сказал им: «Вот, он еврей. Для нас, по нашей религии, плохо быть гильотинированным». Уже было дело Зауи. Это было два дела о кровавых преступлениях. Так вот, раввин пошел к семьям жертв. «Как! гильотинировать еврея? у нас! Это стыд! Это невозможно! надо просить о помиловании…» И семьи жертв попросили о помиловании. Письменно. Да, семьи жертв! Адвокатом был мэтр Сенак, старшина адвокатов Алжира. Имея письмо с просьбой о помиловании, подписанное семьями жертв, он встретился с президентом Республики Винсентом Ориоль. Президент Республики не мог поддержать смертную казнь. Поэтому Туиту был помилован. Если бы он был католиком, не думаю, чтобы семья попросила о помиловании. Не думаю, что четыре-пять католических семей пришли бы к согласию и попросили о помиловании. Они потребовали бы возмездия. А вот у евреев есть настоящая солидарность. Это спаянные задницы. В этом их сила. Это мощь, это достоинство.

Отец рассказал мне, что в свое время по поводу казни Зауи заключались пари. Зауи убил Обертена. Обертен был знаменитым инвалидом войны 14–18 годов. Его машину нашли у оливкового дерева, в огне. И Обертена в ней, мертвого, сгоревшего! Приехал его брат, который был врачом во Франции. Он потребовал вскрытия тела. И тут они нашли пули в позвоночнике. А значит, кто-то стрелял. Зауи не признался, он все время кричал о своей невиновности. Но, во-первых, орудие убийства принадлежало ему. Во-вторых, он должен был Обертену денег, 100 тысяч франков. В то время 100 тысяч франков были крупной суммой. Приговор: смертная казнь.