Речь против языка - [13]
V. Цветы речевой жизни языка
Надежных свидетельств существования образа божественного творца языка у древних греков не было, представления о творцах языка – мудрецах – появляются позже. Тит Лукреций Кар считал, что возникновение речи обязано двум способностям, присущим вообще животным, но человеку в особенности. Во-первых, способности издавать разные звуки и, во-вторых, свойственной только человеку способности указывать на вещи и их обозначать. Эпикур утверждал, что любой носитель языка способен уяснить «первое значение», лежащее в основе соответствующего слова, и использовать его без всякого доказательства как исходный пункт в дальнейших рассуждениях. В том, что язык развивается пошагово, с Эпикуром соглашались Диодор, Витрувий и Лактанций (примеч. cxlv). Современные ученые ушли от этого понимания, считая, что в том повинен И.В. Сталин.
В последнее время чрезвычайно большую популярность приобрели формулы, которые соединяют понятие «человек» с понятиями окружающего мира: «человек и природа», «человек и культура», «человек и технический прогресс», «человек и социальные нормы» и т. д. Забыто (или отодвинуто на второй план) лишь глобальное, предопределяющее все остальные соединение «человек и язык».
Отчасти в этом повинно само языкознание, которое поменяло порядок членов в этом соединении, так как мало уделяло до 60-70-х годов внимания речевой (языковой) деятельности и главным образом занималось внутренней структурой языка. Но помимо этого в научно-общественном сознании нашего времени независимо от воли приверженцев того или иного направления в языкознании как бы нарастала нигилистическая оценка гуманитарной роли его проблематики, что, безусловно, явилось реакцией на языковедческий «бум» 50-х годов, связанный в глазах современников с отголоском культа личности.
Развивая свою мысль, Т.Г. Винокур сообщает, что так называемые лингвисты перестали наблюдать не только за детьми, но и за людьми вообще:
Но «беда (или вина) лингвистики» состоит, по определению Ю.Н. Караулова, в «бесчеловечности» языковой парадигмы в целом (примеч. cxlvi). Языковое движение одушевляется исследователями как бы без учета метафоричности положений типа «Язык пополняет свой состав…», «язык отбирает для средств номинации…» и т. п. Традиционная лингвистика слабо учитывает тот неоспоримый факт, что «язык изменяют люди, и только люди» (примеч. cxlvii).
Проще говоря, лингвисты, как маленькие дети, антропоморфизируют[104] негуманоидное[105] (очеловечивают нечеловеческое). Не беда, если ученый иногда так мыслит. Беда, если такой ученый учит говорить и мыслить подростков и юношество.
Творцом языка и речи является каждый ребенок. Творцами новых языков стали дети римских мужчин от разноплеменных мам. Они творили, пользуясь языком римского военного лагеря отцов и матерными языками сакских, тюркских и иных родительниц. Главным орудием пленных из войска Красса, строивших дороги из Афганистана в Индию и Китай, была лопата (лат. paid) (примеч. cxlviii).
Именем лопаты была названа речь проповедей Будды – пали (päli). Записанные разными азбуками-алфавитами речи его последователей породили разные литературные «лопаты»; таким же образом позже ученые потомки римлян создадут литературный санскрит. В переводе учения евреями-евангелистами на греческий язык были допущены важные неточности. Трудности перевода усугубят непонимание, о таких много написал П. Рикёр (примеч. cxlix). Непонимание будет приводить к ссорам и нарушению первой заповеди. Возникнет цепная последовательность, ведущая к убийству тела, которое имеет я, Б-г; к убийству совести и замене ее сознанием, небрежением бремени ради времени и противостоянию между речью и языком.
Подросшие сыновья римских военных на Востоке учились языку отцов кшатриев в лагерях. Санскр. катрана-[106] – это заимствование из лат. campus (поле) (примеч. cl).
Военные лагеря были именно римским видом населенного пункта. С точки зрения географической номенклатуры[107] важной чертой названий военных лагерей было то, что в них всегда присутствует слово castra – лагерь. Из четырех греческих слов, обозначающих военный лагерь, в греко-латинской географической номенклатуре используется только одно (атратос;). В греческом языке не создалось аналога[108] распространенному в латинском языке типу названий, основанному на употреблении существительного castra и его производных. В Римской Империи языком армии был латинский, и поэтому даже те лагеря, которые располагались на Востоке Империи, получали названия с латинским словом castra (примеч. cli).
В России такие поселения обычны: Костерево (примеч. clii), Кострома (примеч. cliii), Касторное[109], Костенки и др. (примеч. cliv). Знаменитый вятский большевик родом из Уржума[110], прославившийся под именем С.М. Кирова, имел фамилию Костриков. Костры – обычное дело для castrum, военного лагеря кшатриев. В словаре В.И. Даля слово «костер»: поленница, сложенные в клетку дрова; встарь, для сожигания трупов. Местами костер означает город, особенно у офеней (примеч. civ). Костерить: ругать, бранить, поносить, кастить, кстить, крестить
Известный историк науки из университета Индианы Мари Боас Холл в своем исследовании дает общий обзор научной мысли с середины XV до середины XVII века. Этот период – особенная стадия в истории науки, время кардинальных и удивительно последовательных перемен. Речь в книге пойдет об астрономической революции Коперника, анатомических работах Везалия и его современников, о развитии химической медицины и деятельности врача и алхимика Парацельса. Стремление понять происходящее в природе в дальнейшем вылилось в изучение Гарвеем кровеносной системы человека, в разнообразные исследования Кеплера, блестящие открытия Галилея и многие другие идеи эпохи Ренессанса, ставшие величайшими научно-техническими и интеллектуальными достижениями и отметившими начало новой эры научной мысли, что отражено и в академическом справочном аппарате издания.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.
Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».
«Медный всадник», «Витязь на распутье», «Птица-тройка» — эти образы занимают центральное место в русской национальной мифологии. Монография Бэллы Шапиро показывает, как в отечественной культуре формировался и функционировал образ всадника. Первоначально святые защитники отечества изображались пешими; переход к конным изображениям хронологически совпадает со временем, когда на Руси складывается всадническая культура. Она породила обширную иконографию: святые воины-покровители сменили одеяния и крест мучеников на доспехи, оружие и коня.
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .