Речь без повода... или Колонки редактора - [41]
Мы заново учимся читать, писать и говорить. По-новому воспринимаем окружающую действительность. Осваиваем новые жизненные принципы. Новые духовные (и материальные) ценности.
Мы постигаем загадочную, невероятную Америку.
С нами до сих пор творятся удивительные вещи. Ты идешь, например, по Бродвею. Думаешь о чем-то своем. И вдруг останавливаешься потрясенный.
Что такое?! Ничего особенного. Впереди аршинными буквами — «Рабинович и сыновья».
И ты едва сдерживаешься, чтобы не крикнуть:
— Господи! Неужели это я гуляю по Бродвею?! Неужели это все правда?! И этот бар, и этот негр, и этот многодетный Рабинович?! Неужели мы действительно в Америке?!..
Мы постигаем Новый Свет. И каждый делает это по-своему. У каждого свой неосознанный индивидуальный метод.
Один самозабвенно штудирует язык. Читает американские газеты. Изучает американскую культуру.
Это благородный и весьма достойный метод. (Я бы назвал его — академическим.) Хотя и у него есть противопоказания. Ведь самая глубокая эрудиция не дает ощущения причастности к американской жизни. Блестящих знатоков англо-саксонской культуры хватает и в Москве.
Не дай Бог, окажешься в гуще жизни. Будешь выглядеть как студент-зоотехник на практике. С теорией все замечательно, а к быку подойти страшно…
Кто постарше — ограничивается телевизором. И это неплохо. Язык совершенствуется. Какие-то полезные сведения черпаешь…
А вот ощущения причастности — нет. И быть не может. Жизнь на экране, увы, далека от реальных проблем…
Можно, говорят, подыскать американскую невесту. И даже понравиться этой несчастной женщине. И все будет замечательно. Врать по-английски научишься. И с голоду не помрешь…
С практической точки зрения — очень разумный метод. С моральной — гнусный и неприемлемый.
Можно пойти на любую американскую работу. Скажем, мыть посуду в ресторане. Разговорный язык выучишь. И на жизнь заработаешь…
А как быть с любимой профессией? Как быть с призванием? Как быть с литературой, музыкой, живописью?..
Методы познания Америки неисчислимы. Один мой знакомый год просидел в американской тюрьме. Вышел оттуда полноценным человеком. С безупречным английским языком. Устроился менеджером в процветающую фирму. Разрешил все жизненные проблемы.
Что ни говорите, а ведь — метод. Хотя рекомендовать его как-то неловко…
В общем, методов хватает. У каждого — свой. Наш, редакционный, заключается в следующем:
Я прилетел в Америку с тремя чемоданами информации. Я знал все, хоть и не совсем точно.
Я знал, что литература меня не прокормит. Что русские издания до гонораров не опускаются. Что американские журналы печатать меня не станут. (Слава Богу, ошибся!) Что работы для гуманитариев с амбициями — нет.
Я поступил на ювелирные курсы. Вспоминаются какие-то металлические штучки. Какие-то стеклянные шарики… Подробности забыл. Помню, как мне в ботинок упала раскаленная железка…
Увы, я еще в молодости понял, что способен заниматься только любимым делом.
Затем я познакомился с двумя такими же беспросветными неудачниками — Меттером и Орловым.
Меттер вяло топтался у подножия социальной лестницы. В буквальном и переносном смысле. Он был лифтером.
Орлов шагнул на три ступени выше. Ухаживал где-то за подопытными кроликами.
Оба в прошлом были журналистами. Оба любили свою профессию.
Меттер к тому времени уже носился с идеей газеты. Он говорил:
— Нет работы?! Значит, надо ее создать! Америка — страна неограниченных возможностей!
Мы кивали, давая понять, что считаем его замечание оригинальным и ценным.
Меттер широко делился своими планами. Назойливо заговаривал с пассажирами в лифте.
Кому-то идея нравилась. Кто-то считал ее нерентабельной…
Важно другое. Собеседники Меттера — не удивлялись. Всем казалось нормальным, что лифтер задумал издавать газету.
Вот что такое Америка!
Действительно, возможностей хватает. Можно все! Хочешь — пой! Прямо на Бродвее. Хочешь — селедкой торгуй. Хочешь — будь паразитом…
Хочешь — открывай еженедельник. Раздобудь долгосрочную ссуду. Договорись с типографией. И действуй!
Возможностей сколько угодно.
Но кто сказал, что возможности бывают только радужные?! Что перспективы бывают только заманчивые?!
Есть реальная возможность открыть собственный бизнес? Несомненно!
Но есть и реальная возможность прогореть.
(Арифметически ясно, что большинство мелких предприятий гибнет, не расправив крыльев. Меньшинство же дает какую-то умеренную цифру логичного прироста. Иначе где бы они все разместились?..)
Есть реальные перспективы успеха? Безусловно.
Но есть и вполне реальные перспективы финансовой гибели.
И жаловаться, учтите, будет некому.
Америка — страна неограниченных возможностей. Одна из них — возможность погибнуть.
Дома, если что, можно было к западной общественности воззвать. А здесь?! Восточной общественности пожаловаться? Восточная общественность — и звучит-то диковато…
8 февраля вышел первый номер газеты. Куцый, наивный, трогательный. Сейчас его в руки берешь, как довоенную фотографию…
В общем, дело пошло. С перебоями и рывками. С промахами и удачами.
Вскоре мы постигли существенную истину. Мы убедились в том, что —
Сергей Довлатов — один из наиболее популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы и записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. «Заповедник», «Зона», «Иностранка», «Наши», «Чемодан» — эти и другие удивительно смешные и пронзительно печальные довлатовские вещи давно стали классикой. «Отморозил пальцы ног и уши головы», «выпил накануне — ощущение, как будто проглотил заячью шапку с ушами», «алкоголизм излечим — пьянство — нет» — шутки Довлатова запоминаешь сразу и на всю жизнь, а книги перечитываешь десятки раз.
Сергей Довлатов — один из наиболее популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы и записные книжки переве дены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. «Заповедник», «Зона», «Иностранка», «Наши», «Чемодан» — эти и другие удивительно смешные и пронзительно печальные довлатовские вещи давно стали классикой. «Отморозил пальцы ног и уши головы», «выпил накануне — ощущение, как будто проглотил заячью шапку с ушами», «алкоголизм излечим — пьянство — нет» — шутки Довлатова запоминаешь сразу и на всю жизнь, а книги перечитываешь десятки раз.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Двенадцать глав «Наших» создавались Довлатовым в начале 1980-х годов как самостоятельные рассказы. Герои — реальные люди, отсюда и один из вариантов названия будущей книги — «Семейный альбом», в которой звучит «негромкая музыка здравого смысла» (И. Бродский), помогающая нам сохранять достоинство в самых невероятных жизненных ситуациях.
Сергей Довлатов родился в эвакуации и умер в эмиграции. Как писатель он сложился в Ленинграде, но успех к нему пришел в Америке, где он жил с 1979 года. Его художественная мысль при видимой парадоксальности, обоснованной жизненным опытом, проста и благородна: рассказать, как странно живут люди — то печально смеясь, то смешно печалясь. В его книгах нет праведников, потому что нет в них и злодеев. Писатель знает: и рай, и ад — внутри нас самих. Верил Довлатов в одно — в «улыбку разума». Эта достойная, сдержанная позиция принесла Сергею Довлатову в конце второго тысячелетия повсеместную известность.
Сергей Довлатов — один из самых популярных и читаемых русских писателей конца XX — начала XXI века. Его повести, рассказы, записные книжки переведены на множество языков, экранизированы, изучаются в школе и вузах. Удивительно смешная и одновременно пронзительно-печальная проза Довлатова давно стала классикой и роднит писателя с такими мастерами трагикомической прозы, как А. Чехов, Тэффи, А. Аверченко, М. Зощенко. Настоящее издание включает в себя ранние и поздние произведения, рассказы разных лет, сентиментальный детектив и тексты из задуманных, но так и не осуществленных книг.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.