Рецепты счастья. Дневник восточного кулинара - [3]
Суп из красной чечевицы
Моя бабушка Лале изливала душу сковородкам, а я делюсь наболевшим с крупами и бобовыми. О своих молчаливых и преданных слушателях бабуля никому не рассказывала. Ведь Восток – это не только зажигательные танцы живота на узорчатых коврах-самолетах и драгоценные камни из расписных сундуков со сказками. По словам тети Амины, самый верный эпитет Востока – сплетник. Здесь редко говорят правду в лицо. Лучше на кухне, за свежезаваренным кофе с айвовым рахат-лукумом, вдали от обсуждаемой персоны. Попили, поели, промыли как следует всем косточки и разошлись. День прожит не зря.
Когда Лале овдовела, многие думали, что она с ума сойдет от горя, – о любви моего деда и бабки хоть сериал в Болливуде снимай. Плакать будут все, с первой же серии! Лале спасла кухня. Именно здесь она проводила дни напролет – либо со слезами на глазах, либо со светлой грустью воспоминаний. Стряпала вкусности не только для внуков, но и для кондитерской под домом, неплохо зарабатывая.
Из невысказанных чувств она месила пироги, готовила запеканки. «Люди стали слишком приземленными: смотрят на проявления душевности, как на причуды. Улыбаются в ответ, а про себя называют сумасшедшей… Как я могла кому-то признаться в том, что моим лучшим слушателем была старая чугунная сковорода? Она досталась мне от мамы и хранит под своим черным налетом много семейных историй. Я делилась своими переживаниями со сковородой, а люди судачили о том, что Лале лишилась рассудка и чуть ли не спит на плите».
Честно говоря, я тоже не распространяюсь на тему своего общения с рисом, чечевицей, пшеном. Не так поймут. Да и друзья обидятся: «Чем мы хуже риса?» Но, согласитесь, бывают дни, когда хочется абсолютного одиночества: оно так же полезно в меру, как пара стручков чили в мясных блюдах. Выключить все телефоны, забыть обо всем, укутаться в пушистый плед из козьей шерсти и расслабиться на родном диване, как моллюск в своей раковине. А потом, подремав вместе с собакой за просмотром банальной комедии, приготовить себе поесть. Чечевичный супчик, к примеру.
И вот я сажусь по-турецки перед телевизором, высыпаю на большой медный поднос килограмм красной чечевицы и, перебирая ее, делюсь тем, что меня беспокоит. Раскладываю «за» и «против», продумываю варианты выхода из той или иной ситуации, одновременно удаляя из красно-оранжевой массы пустотелые, потемневшие зерна. Пальцы скользят по гладким чечевичным насыпям, и я вспоминаю дни, когда мы ходили с дедушкой Хасаном на базар. Проходя мимо мешков с желтой, красной, черной, зеленой чечевицей, я обязательно запускал ладошку в каждую из них, считая: раз, два, три, четыре…
Красную чечевицу я люблю поистине восточной любовью. Она растет и продается в теплых странах, в России я ее встречал в индийских магазинах. Из красной чечевицы в основном варят супы, так как она нежная, быстро разваривается, обладает ярким цветом. А, например, зеленая чечевица хорошо подходит к рыбным блюдам, так как обладает вкусом грецких орехов и хорошо держит форму, не превращаясь в пюре. Кстати, вегетарианцы особенно ценят полезные свойства чечевицы – по количеству белка она легко заменяет мясо, при этом легко усваиваясь.
В Сирии, Пакистане, Азербайджане я ел разные виды чечевичного супа. По мне, так турецкий – самый вкусный. В нем мои любимые овощи, к тому же этот суп кремообразный. Как именно его приготовить? В кипящую воду я добавляю овощной бульон, в пропорции 50 на 50. Затем засыпаю туда стакан промытой красной чечевицы. Соль, перец – по вкусу. Пока чечевица варится, обжариваю на оливковом масле нашинкованный репчатый лук, натертую на терке морковь и мякоть одного небольшого помидора.
Как только чечевица смягчится, надо выложить в бульон заправку, посыпать чайной ложкой сушеной мяты и парой щепоток куркумы. Пусть варится еще десять минут с приоткрытой крышкой на маленьком огне. Тем временем я взбиваю яичный желток с чашкой теплого молока и, медленно помешивая, вливаю эту смесь в суп за пять минут до готовности. Чуть остужаю чорбу[3], после чего размешиваю ее блендером. Разливаю по пиалам и выдавливаю сверху несколько капель лимонного сока. При простуде посыпаю еще красным перцем – выздоравливаешь уже к утру.
В дни абсолютного одиночества я забываю о том, что ежедневно готовлю для своего ресторана. Он как-то отходит на второй план, а усталость от работы и повседневного ритма Стамбула уже не кажется такой масштабной. Я будто отслаиваюсь от большого города, погружаюсь в мир, где никогда не теряют надежду, даже если пирог подгорел. Ведь всегда можно по-новому замесить тесто и снова испечь то, что хочется…
Перед сном я завариваю мятный чай, добавляю чайную ложку липового меда. Смакую маленькими глотками, настраиваясь на завтрашние шквал звонков и гору дел. Мяту для меня сушит мама у себя в деревне. «Я ее вырастила с душой. Даже на рынке она не такая. Сынок, не забывай слова османов: дорога в рай усыпана мятными листьями. Заваривай каждый вечер, чтобы твой сон был спокойным».
Тыква в сырном соусе
Джейми Оливер сидит напротив и уплетает тыкву в сырно-эстрагоновом соусе. Мною приготовленную. Фантастика, с трудом верится! What the hell is going on? – крутится у меня в голове. Глядя на Джейми, я стал думать на английском. Правда, в Эссексе (Оливер из тех краев) говор намного теплее, чем в том же Лондоне, хоть расстояние между ними всего 50 минут езды на поезде. Но сейчас не об этом…
«Это я. Скрываться и врать, что это всего лишь образ, смешно.Вместил в эту историю непростой период своей жизни, когда время отняло меня у меня же. Говорить об утрате больно. Лучше о ней написать. Я попробовал и сам не заметил, как вырос из нее.Пусть наши утраты будут для нас испытанием, но не пыткой».
Перед тем как уйти, я спросила: «Скажи, а ты любишь меня?» Ты долго не отвечал, а потом уронил упрямо: «Мне с тобой хорошо. Этого недостаточно?» В тот момент я ещё раз убедилась в том, что способна по-бабски приукрасить абсолютно всё – свою жизнь, чувства любимого мужчины, окружающий мир. Женщины – прирождённые художники-декораторы. С кистью в руках и мольбертом в придачу. А мужчины для нас порою чистые холсты – рисуем, раскрашиваем, где-то подтираем, что-то замазываем. Только вот, как правило, в итоге выясняется, что рисуем мы не с натуры, а на поводу у фантазий, желаний – гляди, сплошное несоответствие с действительностью.«Если бы ты знал…» – это история одного женского отчаяния, о котором можно поведать только белоснежным листам дневника.
Это шокирующий роман, отражающий правдивую сторону жизни на Востоке. Книга, основанная на реальной жизни русской проститутки в Стамбуле, повествует первым долгом о женщинах, а потом о любви, одиночестве, вере, предательстве. Эльчин Сафарли отходит от теплого мелодраматического стиля, представляя на суд читателя жестко-эмоциональную правду жизни. Откровенный текст без притворств, «розовых очков», сладостных иллюзий.
Теперь я отчетливее ощущаю вечность жизни. Никто не умрет, и те, кто любил друг друга в одной жизни, непременно встретятся после. Тело, имя, национальность – все будет иным, но нас притянет магнитом: любовь связывает навсегда. А пока что я проживаю жизнь – люблю и, бывает, устаю от любви. Запоминаю мгновения, бережно храню в себе эту память, чтобы завтра или в следующей жизни обо всем написать. Издан в авторской редакции.
«В этой книге любви больше, чем страниц.Грустной, радостной, отчаянной, вдохновляющей.Такой, какая она вокруг и внутри нас.Если вы любите, то продолжайте любить, не вчитываясь в ее содержание.Если вы одиноки, то помните, что любовь порой не очень заметна, но она повсюду.В вас и в них тоже…В любом случае не переставайте верить в любовь, даже если моя книга не убедила вас в ее силе». (Э. Сафарли)
«Я вернусь…» – правдивая история любви русской женшины и восточного мужчины. Вопреки разнице менталитетов и натиску обстоятельств они преодолевают отчаяние на пути друг к другу.«Я вернусь…» – воссоздающий дух времени роман, в котором Сафарли сквозь призму одной истории показывает путь целого поколения русских девушек, уехавших за счастьем на Восток.
Я набираю полное лукошко звезд. До самого рассвета я любуюсь ими, поминутно трогая руками, упиваясь их теплом и красотою комнаты, полностью освещаемой моим сиюминутным урожаем. На рассвете они исчезают. Так я засыпаю, не успев ни с кем поделиться тем, что для меня дороже и милее всего на свете.
Дядя, после смерти матери забравший маленькую племянницу к себе, или родной отец, бросивший семью несколько лет назад. С кем захочет остаться ребенок? Трагическая история детской любви.
Рассказы, написанные за последние 18 лет, об архитектурной, околоархитектурной и просто жизни. Иллюстрации были сделаны без отрыва от учебного процесса, то есть на лекциях.
Что делать монаху, когда он вдруг осознал, что Бог Христа не мог создать весь ужас земного падшего мира вокруг? Что делать смертельно больной женщине, когда она вдруг обнаружила, что муж врал и изменял ей всю жизнь? Что делать журналистке заблокированного генпрокуратурой оппозиционного сайта, когда ей нужна срочная исповедь, а священники вокруг одержимы крымнашем? Книга о людях, которые ищут Бога.
В психбольницу одного из городов попадает молодая пациентка, которая тут же заинтересовывает разочаровавшегося в жизни психиатра. Девушка пытается убедить его в том, что то, что она видела — настоящая правда, и даже приводит доказательства. Однако мужчина находится в сомнениях и пытается самостоятельно выяснить это. Но сможет ли он узнать, что же видела на самом деле его пациентка: галлюцинации или нечто, казалось бы, нереальное?
Книга Андрея Наугольного включает в себя прозу, стихи, эссе — как опубликованные при жизни автора, так и неизданные. Не претендуя на полноту охвата творческого наследия автора, книга, тем не менее, позволяет в полной мере оценить силу дарования поэта, прозаика, мыслителя, критика, нашего друга и собеседника — Андрея Наугольного. Книга издана при поддержке ВО Союза российских писателей. Благодарим за помощь А. Дудкина, Н. Писарчик, Г. Щекину. В книге использованы фото из архива Л. Новолодской.
«…любви без жертв не бывает. Главное, чтобы жертвы приносились добровольно, с открытым сердцем. Наполняя чью-то жизнь, опустошают свою. Как в сообщающихся сосудах, все должно быть поровну — вот суть гармонии. Перевес в одну из сторон чреват накоплением разочарований.Все же любовь — это свойство характера. У одних в характере ее все время ждать, у других — непрерывно искать, у третьих — повсюду находить.Знаешь, что самое страшное в жизни? Опустить руки. Это легче всего. Разве трудно, сидя на дне колодца, посмотреть вверх и сказать, что спасения нет? Проще простого! Куда сложнее карабкаться вверх, срываться и пробовать снова, сантиметр за сантиметром».Ваш Сафарли.
«…я вижу в этих словах истину – они о настоящей любви, о любви на всю жизнь, о том, что такая любовь существует. И чтобы ее найти, не надо никуда ехать, достаточно повернуть ключ в замке: обнимать крепко-крепко, радоваться тому, что встречаешь в новом дне, и уметь находить покой. Словно сидишь возле июльского моря с закрытыми глазами, но с открытым сердцем. Когда ты встретишь и узнаешь себя, ты встретишь и узнаешь того, с кем захочется спеть любимые песни и заварить не одну чашку кофе».
Вы когда-нибудь замечали, что город – как любимый человек? Он слышит тебя, заботится о тебе, делится с тобой, и ты отдаешь ему то, что у тебя есть, не задумываясь, больше или меньше. И с городом с этим, как с любимым человеком, у тебя отношения. Со взлетами, спадами и, случается, разочарованиями. Контрасты. Но какими бы они ни были, намного важнее то, что на глубине, под переменчивым течением моря. ТАМ ЛЮБОВЬ.