Рецепт вранья - [36]

Ее слова падали в тишину, расплющиваясь о мое молчание. Я ни разу не пошевелилась. Я уже знала, что сделаю все, как она скажет. Ее рука ласково играла моими волосами, играла в нежность и сообщничество. Что толку было восставать — в глубине души я давно ждала подобной авантюры. Словно наяву мне представился отцовский сейф, вделанный в стену и прикрытый картиной — как в кино. Надежный сейф предусмотрительного буржуа, готового к любым катастрофам. К любым — кроме одной. Он не подумал, что враг может явиться в обличье его собственного порождения. Что его обворует родная дочь. Бедный папа. Цезарь, преданный своими. «Тебе необходимо это путешествие, — добавила она. — Чтобы наконец освободиться от них. Ты же не хочешь стать похожей на них, унаследовать эту квартиру и в один прекрасный день помереть в ней, не оставив следов. Я знаю, на что ты способна, тебе надо только дать шанс. И не думай, что ты совершаешь преступление. Это законная самооборона против генов, которых ты не просила. Бегство от них — вот твое спасение. И потом, мы же будем вместе». Она умолкла, потому что говорить больше было не о чем. И обсуждать нечего. Она слишком хорошо успела меня изучить и знала, что расставила нужные фрагменты на нужные места в примитивной головоломке моего разума. Я уцепилась за ее слова «законная самооборона». И весь день ждала, когда пробьет час катастрофы. Час ужина.

Я предупредила домработницу родителей, что вечером зайду к ним. Лола весело хлопотала, собирая вещи. Мне самой не хватало духу этим заниматься. «Ты говоришь по-английски? Как думаешь, словарь взять?» Она отправилась к Лейле, забирать Лапулю. На улице шел дождь. Осень вступала в свои права, а я намеревалась окончательно порушить свое будущее. Ни печали, ни волнения, ни радости я не испытывала. Чувствовала себя предельно собранной. Нервная система была настроена на безошибочное исполнение предписанного мне сценария. Вспомнились уроки Лолы по поводу качественного вранья. Я сделала небольшой надрез в собственной памяти и аккуратно поместила в нее несколько семечек-воспоминаний, относящихся к моему предполагаемому отъезду. Представила себе буклет Чикагского университета и анкету-заявление для поступления на факультет геополитических наук. Мысленно составила мотивационное письмо и дождалась, пока на него придет ответ. Я ликовала, вскрывая конверт и читая сообщение о том, что «вы приняты, мисс». Затем я зашила края ранки, молясь про себя, чтобы она успела затянуться до ужина и родители не заметили грубого шрама у меня посреди лба.

Пришла я без опоздания, и мы сразу сели за стол. Когда я увидела их рядом, с одинаково обеспокоенными лицами, меня окатило волной нежности. Я поняла, чего они боятся: что я явилась, чтобы совершить еще одно покушение на их старательно оберегаемое счастье.

Отец сказал: «Рад тебя видеть, Рафаэла. Мы уж и не надеялись, что ты у нас покажешься. Чему обязаны такой высокой честью? Тебе нужны деньги?»

Я без труда догадалась, что этот провокационный вопрос был для него единственным способом выразить свое отчаяние. Я чувствовала себя последней дрянью. Они ведь еще не знают, что я им приготовила. Я склонилась над тарелкой с супом.

— Простите за все неприятности, которые я вам причинила, — искренне сказала я. — Я была сама не своя. Мне хотелось освободиться от постороннего давления. Раз в жизни наломать дров.

Их лица расслабились. В глазах засветились любовь и родительская гордость. У меня в мозгу вспыхнула картинка: две женщины в боксерских перчатках бьются между собой. Одна защищает цвета Лолы и нашу поездку, вторая мечтает забыть обо всех этих глупостях и снова стать послушной папиной дочкой. Пока что верх одерживала вторая, которая только что провела отличный хук правой.

— Хорошо, что ты признаешь свои ошибки. Значит, ты уйдешь из этого ужасного места?

— Я уже уволилась.

— Да? Ну, тем лучше. Я бы со стыда умерла, если бы кто-нибудь из наших знакомых случайно увидел тебя там, — подала голос мать.

Мамина дочка получила мощный апперкот в подбородок. А та, что сражалась на стороне Лолы, воспряла духом. Дралась она явно лучше второй. Если я останусь здесь, то мне придется вновь зажить выдуманной жизнью, подчиненной строгому контролю соседей, повинуясь принципу: не высовывайся. Я буду сглаживать углы и скользить по поверхности своих дней, тревожась об одном: как бы не поднять шума. Нет, мысль об этом была мне невыносима.

— Ну хорошо. Раз уж мы завели серьезный разговор, то вот. У твоего отца есть друг, он нотариус, прекрасный человек. Он согласен взять тебя стажером. А там, если все пойдет хорошо, глядишь, дорастешь и до его заместителя.

От слов «нотариус» и «заместитель» меня скрутила рвотная судорога. Та во мне, что защищала Лолу, испытала прилив возмущения и мощным ударом кулака отправила соперницу в дальний угол ринга. Победа нокаутом.

— Нет, спасибо, — отозвалась я. — Честно говоря, у меня немного другие планы.

Они снова нахмурились. Я обрисовала им свое будущее. Полуфабрикаты воспоминаний, заготовленные тем же утром, очень мне пригодились. Ложечку за папу, ложечку за маму. Они проглотили мою историю как миленькие. К концу рассказа отец едва не подпрыгивал на стуле, а мать блаженно вздыхала, представляя себе, как будет делиться новостью с друзьями за ближайшим чаепитием. Сердце у меня перестало биться. Все, я выбрала свой лагерь. После этого я просто механически следовала разработанному плану. Дождалась конца трапезы, выпила кофе, помогла убрать со стола фарфоровые чашки. Они поцеловали меня и пожелали спокойной ночи. Уловив сигнал — шуршание простыней, — я на цыпочках прокралась в отцовский кабинет. Сняла картину, из верхнего ящика стола достала ключ, попутно удивившись их наивности, и открыла сейф. Денег там было достаточно, чтобы улететь очень далеко. Поразительно, но особенного страха я не испытывала. Сердце вообще остановилось. Когда я вернулась с добычей, Лола испустила радостный вопль, наполнивший меня омерзением. Я швырнула ей пачки денег и как была, в одежде, рухнула на кровать. И погрузилась в кому.