Рецепт тумана со специями - [8]

Так бормотала грузная пожилая служанка с отечным, измученным лицом, открывшая им двери довольно-таки обшарпанного дома, в котором окончил свой жизненный путь мистер Ларкинс.

Вид шестипенсовика на нее впечатления не произвел. Покосившись на него долю секунды, она запричитала со слезой в голосе:

– Убили хозяина моего, а уж я ему всю жизнь верно служила, думала – старость встречу при нем, в тепле и покое, он меня оставить обещал… а теперь вот – убили его, а куда мне идти, когда отсюда погонят?

Она всхлипнула и безнадежно махнула рукой.

Взгляд, который, все же, на секунду задержался на монете, Невилл оценил правильно, и полусоверен заставил служанку немного изменить линию поведения. Монету она взяла, и пробормотала, потупившись:

– Ну уж, входите в дом, что на улице стоять.

Ведя Невилла по коридору, она продолжала бормотать:

– Полиция все комнаты опечатала, а нам позволили остаться – вдруг по завещанию окажется, что старых слуг велят оставить? Только кухню нам и оставили, вот как…

– Вы и живете в кухне? – осведомился Невилл, проходя с Агнес в просторную кухню. И осмотрелся по сторонам.

Кухня была как кухня, хотя очень запущенная. Стены и потолок закопченные, занавески не мешало бы постирать. Сколько лет этой посудной вешалке из грубых досок, на которой висят сковородки, ножи и топорик для мяса? Лет двести?

– Ну да, а где еще нам жить? У нас тут с Мэгги и кровати, и все на свете. Мэгги, поставь чайник, вдруг господа чаю захотят.

– Верная мысль, – согласился Невилл, – Мэгги, вы кто – горничная?

– Да, сэр, – прошептала хорошенькая пышноволосая девушка с ямочками на щечках. Всем бы хороша, отметил Невилл, только уж больно бледная.

Агнес, меж тем, оглядывалась по сторонам. Не очень-то тут заботились о прислуге! Отдельной комнаты для служанок нет, две койки прямо в кухне, покрыты тощими старыми одеяльцами. На сломанной тумбочке возле одной из них Агнес заметила фото в дешевой рамочке, и присмотрелась.

На фото была изображена дама в дорогом красивом платье, вышедшем из моды лет двадцать назад. Дорогая отделка, бахрома, кружево – оригинальный, изысканный фасон… Странно, что платье плохо на ней сидит: такие сложности с отделкой, а подогнать по фигуре его не удосужились. На шее – ожерелье с фермуаром в виде камеи, и на руке – браслет из трех рядов бусинок, также закрепленных камеей. Как странно! что портрет разнаряженной дамы делает на тумбочке возле кровати горничной? Может, это ее какая-то богатая покровительница?

Левая половина фото была, очевидно, обрезана – но ясно было, что снимок был когда-то двойным, и рядом с дамой стоял мужчина, но потом его обрезали, а почему – можно только догадаться.

Внизу, красивыми виньетками было написано: «Фотоателье Луи-Дезире Бланкар», и дата.

– Простите, можно взглянуть? Чье это фото?

– Это мое, мэм, – отозвалась молодая девушка. – Это моя мама.

– Вот как?! А кстати, – Агнес пригляделась, – вы на нее похожи!

Сходство и впрямь было заметно: круглое личико, пухлые губки, привздернутый носик… Если бы фотография не была пожелтевшей от старости, можно было бы решить, что запечатлена на ней сама Мэгги.

– Да, немного сходства есть. Но я ничего о ней не знаю, – предвосхищая вопрос Агнес, отвечала она, – я выросла в сиротском приюте. Однако, когда меня из него выпустили, мне вместе с документами отдали это фото: там, на обороте написано, что это моя мать.

Она вздохнула.

– Я бы хотела хоть что-то о ней узнать – вдруг у нее изменились обстоятельства, и она меня ищет…

– Хватит болтать, Мэгги, господам наши беды неинтересны, – заметила кухарка, – Они о чем-то своем спросить хотят…

– Ну зачем вы так, мы сочувствуем вашим бедам, – не согласился Невилл, принимая из ее рук чашку чаю. – Скажите, а почему полиция ищет Джеймса Олриджа? Кто сказал, что он заходил сюда?

– Да она вон и сказала, – кивнула кухарка, – Мэгги, то есть.

– Ну а что же мне было делать, – отозвалась Мэгги виновато, – если это правда? Они спросили, не видала ли я кого? Я и отвечала, что сын к нему заходил, а больше вроде никого и не было.

– А Ларкинс жил замкнуто? Много ли гостей к нему заходило? Кто были его друзья? Чем он обычно был занят?

Ничего толком узнать не удалось. Все свои деньги Ларкинс промотал давным-давно, а какие друзья, если у вас нет денег? Чем он был занят? Да ничем, в общем-то. Если не гулял, то сидел у камина, раскладывал пасьянс. Других занятий у него просто не было.

***

– Куда теперь? – спросил деловито Невилл, щурясь от яркого уличного света.

– Вероятно, к миссис Виллоуби, – отвечала Агнес, застегивая лайковую перчатку, – Может, она сама нам расскажет что-то?

Разговаривая с мужем, она, меж тем, жадно осматривалась по сторонам. Ее, выросшую в маленькой деревне, Лондон очаровывал, восхищал и подавлял красотой и элегантностью, своими размерами, шумом, своей непохожестью на все, что она видела до сих пор…

Перед ней был длинный ряд четырехэтажных разноцветных домов, буквально прилепившихся стенами друг к другу. Многие из них были весьма живописны, украшены эркерами; и хотя они были простоваты по сравнению с тем ошеломительным архитектурным великолепием, что она уже видела на Пелл-Мелл и Сент-Джеймс, но даже этот скромный городской пейзаж веселил ее душу, изголодавшуюся по свежим впечатлениям.