Ребята с улицы Никольской - [70]

— Есть выполнять приказание! — четко ответил Вадим и полез наверх через мою суфлерскую будку.

— Любил Семен Потапыч тайники, шибко любил, — проговорил Игнат Дмитриевич, укладывая в сумку инструмент. — И вот чего он в них, оказывается, прятал: богатство свое.

— Сюжет для приключенческой драмы, — вставил фразу Юрий Михеевич. — На фотографиях, наверно, и действующие лица запечатлены?

— Проверим, — сказал Павел Миронович и вынул из тайника самую большую фотографию.

И когда на ту фотографию разом взглянули Игнат Дмитриевич и Григорий Ефимович, то оба, не сговариваясь, крикнули:

— Семейство Семена Потапыча!

Фотография пошла по рукам. Все с интересом изучали семью бывшего заводчика; к Терехе фотография почему-то попала в последнюю очередь. Он долго вглядывался в лица на пожелтевшей бумаге и вдруг, изумленно задвигав выцветшими бровями, произнес шепотом:

— Альбертка!

— Какой Альбертка? Ты, Тереха, сдурел! — Игнат Дмитриевич вырвал у него фотографию.

— Нет, глянь!

— Ты, Тереха, обмишурился! — покровительственно рассмеялся Игнат Дмитриевич. — Это же Катенька Санникова. Понимаешь, Катенька Санникова. Ой-ой! Подождите… Рожа-то Альберткина! А я, старый дурак, башку ломал, на кого он, кошкин сын, похож!..

Только после окончания следствия мы узнали, почему управляющий концессией был похож на Екатерину Санникову. Узнали и остальные подробности, связанные с ним. Поэтому, забегая вперед, я коротко изложу то, что услышал от Павла Мироновича…

Старшая дочь Семена Потаповича, вышедшая замуж за французского фабриканта, жила в Марселе. Ну, а путь до этого города от Урала, как известно, очень долог. Да и драпал туда Семен Потапович со своим семейством в 1917 году через Владивосток и Америку. Ясно, что заявились они во Францию без единого гроша в кармане. Впопыхах владелец уральских заводов даже не успел забрать из заветного тайника золото. Не о нем, видимо, думал! Под окнами особняка раздавались выстрелы, и беглецам — дело проходило в бурные дни Октября — дорога была каждая минута.

На чужбине сам-то старик Санников скоро умер. Но перед кончиной успел пробормотать что-то невнятное о золоте, о тайнике, о сцене. Вот тут-то у его родных и загорелись глаза! И на поиски запрятанных сокровищ в наш край отправился младший сын Семена Потаповича Мардарий Семенович. А чем кончилось его путешествие, нам было уже известно со слов Григория Ефимовича.

Во Франции бывшие уральские богачи влачили жалкое существование. Да тут еще и финансовые дела мужа Екатерины Санниковой пошатнулись. И сын их, Альберт, хорошо знавший с детства благодаря матери и русский язык, и русские манеры, решил отправиться в Советский Союз. От своих родственников-эмигрантов он столько слышал о сокровищах деда, что решил их обязательно разыскать.

Альберт имел диплом инженера, поэтому ему нетрудно было предложить услуги акционерному обществу, имевшему на Урале концессии. Но обществу требовался не просто инженер и управляющий, владевший русским языком. Акционеры ведь не собирались честно выполнять условия договора, заключенного с Советским правительством. Альберт понял требование хозяев, раздумывать долго не стал и подписал условия контракта, как явные, так и тайные.

* * *

В последних числах января меня выписали из больницы.

— Больше, Гоша, не чуди и в великих сыщиков не играй, — строго сказал на прощание Семен Павлович, — а то, чего доброго, опять к нам, дружище, угодишь. На первый раз, учти, ты счастливо отделался…

В тот же день я помчался в школу, хотя знал, что успею лишь к самому последнему уроку.

В классе ребята чуть не задушили меня в объятиях. Все кричали «ура!» и подбрасывали свои сумки и ранцы. Дежурный педагог Руфина Алексеевна хотела было за шум и гам дать нашей группе нагоняй, но, увидев в полном здравии Георгия Сизых, расцвела в улыбке.

— Ну, дорогой и любимый Сизых! — послышался голос Галины Михайловны (как появилась в классе наш групповод, мы не заметили). — Хорошо то, что хорошо кончается. Правда? Погеройствовал, отличился, пора и за парту садиться. Отстал ты от группы, но мы коллективом догнать тебе поможем…

Несколько дней назад в больнице меня навестил сам начальник городской милиции Павел Миронович. И говорил он примерно то же самое, что сейчас групповод.

— Значит, Гоша, собственными силами ловим преступников? — спрашивал Павел Миронович. — О славе думаем? Похвально, что ты не трус, а старших все равно предупредить надо было… Ну не прячь глаз, не прячь! Скажи спасибо, что в нашем городе конные кареты скорой помощи заменены теперь автомобилями. Семен Павлович сказал, что пять минут опоздания стоили бы тебе жизни…

Вечером Студия революционного спектакля репетировала сцены из «Робина Гуда» и Юрий Михеевич торжественно положил передо мной текст пьесы.

— Изучай, Георгий! — произнес он, закуривая свою любимую папиросу «Сафо». — Скоро премьера, ты снова будешь суфлером… незаменимым.

Старый актер добродушно улыбнулся и поправил небрежно повязанный под мягким воротничком голубой бант.

Однажды в больнице, когда Юрий Михеевич пришел ко мне, я, пользуясь своей привилегией больного, рискнул спросить нашего режиссера, почему он так любит голубой цвет.