Ребут - [54]

« Ты выглядиш ь как обезьянка, когда так делаешь», — смеющийся голос моей матери заполонил мою голову.

« Выпрямись, Рэн. Подними это красивое личико. Я не знаю , откуда ты получила его , дорогая, но тебе не нужно его прятать».

Я закрыла глаза, когда старик проходил мимо меня, и лицо моей матери заполнило темноту. Она была права; она не была симпатичной. Она была истощенной еще до того, как полностью поддалась своей зависимости, не имея полных щек или округлых бедер, которыми женщины зарабатывали притягательные взгляды.

Я добралась до перекрестка и глянула влево. Мимо сновали люди, вероятно, направляющиеся в свои дома.

Два офицера появились из-за здания с оружием наготове.

Я кинулась к другой стороне кирпичного здания, оглядываясь, чтобы увидеть, как офицеры медленно обводят взглядом улицу.

Моя рука инстинктивно метнулась к голове, чтобы убедиться, что мой шлем установлен прямо, но она коснулась только моих волос.

Правильно. Я оставила его Каллуму.

Один удачный выстрел офицеров и он будет ждать вечно.

Я должна была сказать ему идти без меня, если я не вернусь. Может быть, он все равно пойдет один.

Странная нервная дрожь пробралась в мою грудь, и я попыталась успокоить ее, глубоко вдыхая. Итак, у меня не было шлема. Я все еще была сильнее и быстрее эти людей. Я могла бы вырубить их, прежде чем они выстрелят.

Я услышала, как кто-то приближается, и глубоко вдохнула, прежде чем повернуться и встретиться глазами с женщиной. Ее рот округлился, когда она попятилась, и на мгновение я заволновалась, не закричит ли она.

Но, конечно же, она закричала.

Я бросилась к другой стороне здания, задержавшись достаточно долго, чтобы офицеры увидели, куда я направляюсь.

Женщина затихла, когда они побежали за мной.

Я выпрыгнула, как только они завернули за угол, направив свою ногу для удара в короткую шею офицера. Второй поднял пистолет, и я нанесла два удара ему в лицо, прежде чем он смог бы спустить курок. Он упал на землю с хрипом рядом с другим человеком.

Я наклонилась, мои пальцы были готовы сомкнуться на его шее, когда он поднял руки вверх, сдаваясь, и отчаянно затряс головой.

Я замерла, взглянув на другого офицера, хрипящего, стоя на коленях. Я должна убить их в любом случае. Капитуляция ничего не значила. Я снова потянулась к его шее, но остановилась, когда он зажмурился и отвернулся. Это казалось неправильным, когда он просто лежал без действий.

Я схватила его подбородочный ремешок и отстегнула шлем, стащив его с головы. Я зажала его под мышкой и подобрала оружие с земли.

— Пожалуйста, — тихо сказал он.

Я нахмурилась и выпрямилась, засовывая пистолеты за пояс брюк.

— Дай мне свою рубашку.

Он странно посмотрел на меня, но расстегнул свою черную рубашку и протянул мне. Я медленно попятилась назад, смотря на них, но они не делали никаких движений, чтобы последовать за мной.

Я пожалела о своем решение, как только скрылась за зданием и перешла на бег. Я должна была убить их. Они, скорее всего, сейчас сообщают в свои коммуникаторы другим офицерам о моем точном местонахождении.

Я забежала за угол и присела на корточки у стены дома, прислушиваясь к шагам офицеров.

Ничего. Никаких громких звуков, как если бы все люди заперлись в своих домах.

Я выпрямила ноги и подняла нос в поисках кое-чего, прежде чем вернуться к Каллуму.

Еда.

Я не хотела рисковать, возвращаясь к магазинам в центре города. Обворовать один из домов было, вероятно, лучшим решением.

Я приложила ухо к дому передо мной, но смогла расслышать голоса внутри. Я помчалась по лужайке к следующему, а потом к следующему, прислушиваясь к тишине.

В четвертом доме было тихо. Я обошла дом и наклонилась, чтобы еще раз прислушаться, но ничего не услышала. Я дергала заднюю дверь, пока не сломала замок, и она не распахнулась. Крошечная кухня была пуста, но буханка хлеба лежала на деревянном столе. Я схватила его и проверила холодильник, но там не было мяса. Мне следовало этого ожидать. Большинство людей в Розе считали это пустой тратой денег.

— Что-то ищешь?

Я подскочила, толкая дверь и направляя пистолет на молодую женщину передо мной. Ее глаза спокойно встретились с моими, когда я попятилась к двери.

— Не кричи, — сказала я. — Я просто собираюсь взять это и уйти.

Я прижала хлеб к груди.

Она подняла руки.

— Я не закричу. Но…

Я жестом приказала ей замолчать, когда звуки криков и бега послышались на улице. Офицеры выкрикивали приказы друг другу, и я сильнее сжала пистолет в руке, выискивая на ее лице признаки готовящегося крика.

Она просто смотрела на меня.

Голоса стихли, и я выглянула за дверь, чтобы увидеть, как они расходятся в разные стороны. Я повернулась к женщине.

— Помолчишь несколько минут? — спросила я.

— Оставишь мне половину буханки? Мой ребенок останется голодным, когда вернется домой из школы. Здесь не так много еды. Ты, скорее всего, это заметила.

Я опустила пистолет, чувствуя неловкость под ее взглядом. Я не привыкла к людям, смотрящим мне в глаза, а ее светлые глаза уставились прямо в мои.

Чувство вины, давящее на грудь, было худшим, что я когда-либо испытывала, и я, вздохнув, положила буханку на стол. Я была бы в восторге, придя домой со школы и найдя буханку хлеба на столе. Хотя, думаю, я была бы в восторге от любой пищи, когда была ребенком.