Ребро жестокости - [29]

– Ну что, кум, надо отметить сие достославное событие, – сказал Кармело своему другу Оскару, когда они всё так же, обнявшись, выходили из собора. – Пара стопок пульке перед праздничным обедом не повредит, что скажешь?

– Никогда не повредит, кум, – согласился Оскар. Он ещё крепче сжал плечо друга и сказал ему, – Я так счастлив за тебя, Кармело. Радость отцовства несравнима ни с чем, уж поверь мне, отцу троих детей.

– Верю, – Кармело тоже благодарно сжал кисть обнимавшей его руки Чавеса. Он жестом отстранил Первого, открывшего перед ними пассажирскую дверь «доджа дуранго». – Я сам поведу, Педро. Полезай назад.

Чавес, усевшись в переднее пассажирское кресло, обрезал карманной гильотинкой сигару. Вытряхнув из внутреннего кармана зажигалку «зиппо», он спросил:

– Ты не против, если я закурю в машине?

– Тебе всё можно, кум, – ответил Кармело, набирая номер супруги по мобильному телефону.

Предупредив домашних, что они пропустят по стопочке перед обедом в трактире «У братьев», он включил зажигание. Когда они тронулись, Оскар уже беззаботно пускал облачка дыма в открытое окно, раскуривая сигару. Дела шли хорошо, бизнес налаживался, на душе у него пели райские птицы фортуны. Машина свернула за угол, оставив позади кафедральную площадь с воскресным оживлением толпы приодетых по случаю прихожан. В затылок Чавеса упёрся глушитель пистолета, и в то же мгновение «Первый» нажал на курок. Голова Оскара безвольно свесилась на грудь, он даже не успел понять, что произошло. Одна из капель рыжего мозга, брызнувшего навстречу выстрелу, попала на белый воротничок рубашки Кармело, невольно дёрнувшего головой.

– Господи, Педро, – только и прошептал он, выравнивая сбитый ход машины.

– Видите, сеньор, это было легко, – сказал «Первый», откручивая глушитель, пока они проезжали вдоль безлюдных тротуаров с рядами припаркованных машин. – Очень легко.

Кармело покосился на безжизненное тело сбоку от себя, повисшее на ремнях безопасности. Всего месяц назад, Оскар Чавес, хладнокровно расправившийся с Серхио Мапой в баре на глазах у Кармело, вселял в него неподдельный ужас, несмотря на долгие годы дружбы, исполненные взаимного доверия и родственной привязанности. Именно такой вид ужаса, вселяемый авторитетом в душу ближнего, наподобие внутренней дрожи, как раз и служил таким людям универсальной защитой и охранной грамотой. Мапа забивал врагов и провинившихся из своих насмерть голыми руками, так что окружению становилось тошно от самого слабого соблазна покуситься на его жизнь. Бандиты содрогались и гнали от себя такие мысли, потому что слишком хорошо знали, что с ними случится, если они не сдюжат, если дрогнет рука, или если пистолет даст осечку в самый нужный момент. Поэтому, именно Серхио Мапе к тому времени, первому из преемников бывшего босса, «Племянника», почти удалось собрать беспорядочно рассыпавшуюся мозаику активов Восточного картеля, восстановить прямой контроль над большей их частью. Оскар застрелил Серхио в затылок, подкравшись к нему со спины в многолюдном помещении, при свидетелях. Всё кругом смолкло тогда враз и словно бы застыло. Телохранители Серхио опустили головы и смотрели в землю с привычной тупой покорностью неминуемой смерти. Кармело тоже там был в числе других верных Оскару людей из банды. Он не сомневался, что кум захочет наладить присвоенный бизнес именно с ним. Вдвоём они действительно восстановили связи в полиции штата и контакты на гватемальской границе, но из этого всё равно выходило мало путного. Приспособленческая улица, казалось, только и выжидала шанса сбросить с себя ярмо убыточной лояльности, требовала доказательств реального могущества, забывала страх. Вдобавок ко всему прочему, Оскар постоянно под разными предлогами занимал у него крупные суммы денег, которые сразу спускал за карточным столом. Кармело, конечно, вёл кропотливый учёт всех этих ссуд, но кум возвращать долги ему явно не собирался, судя по всё более раздражённому виду, с которым он отшучивался при всяком напоминании. Под чашей терпения Кармело расползалась мутная лужица обиды.

– Поверните сейчас направо, сеньор, и езжайте дальше прямо, – подсказал «Первый». – Я знаю, куда сбросить Оскара.

– Ты собрал свою команду, малыш? – спросил Кармело, найдя дорогу.

– Да, сеньор, мои ребята готовы к делу. Проверьте их! Они дезертируют из казарм и перейдут ко мне по вашему первому приказу.

2.

Промозглым декабрьским утром из муниципальной тюрьмы Матамороса по этапу до границы, на экстрадицию, переводили подсудимого Виктора Флореса, одного из главных наркокурьеров Восточного картеля. Сгустившийся за ночь туман рассеивался с трудом, хотя северо-западный ветер со стороны залива заставлял кукурузные початки на окрестных полях покорно клониться к земле. Циклон в те дни принёс с собой непривычную для этих краёв минусовую температуру, и уже слегка подмораживало. Виктор, задумавшись, сидел зажатым между двумя полицейскими в кабине пикапа, когда на региональном шоссе рядом с пикапом словно бы из ниоткуда вынырнул серый «маркиз». Водитель явно спешил: пойдя на обгон, он лихо вырулил на встречную полосу. Окна машины по правому борту одновременно открылись. Сначала из них возникли чёрные глазки автоматов системы Калашникова, уже потом показались головы затянутые в чёрные балаклавы. В прорезях масок виднелись хладнокровные глаза и свирепые рты, выкрикивающие по-военному резкие команды. Водитель, должным образом оценив риск, послушно затормозил. Из белого мини-вэна дежурившего у обочины неподалёку от того места, как по команде, тут же высыпала целая орава не поддающихся идентификации боевиков, одетых в одинаковую чёрную униформу, с лицами скрытыми под такими же чёрными масками. Они немедленно взяли полицейскую машину в оцепление, заняв все выгодные огневые позиции, кто стоя, кто присев на одно колено. Конвойные медленно выползли из пикапа с поднятыми руками, которые заметно подрагивали из-за естественной реакции на абсолютно необъяснимые обстоятельства. Переглядываясь украдкой, они лишь обменивались всё более озадаченными взглядами, пока их разоружали, и выводили за обочину, в открытое поле. Там у межи, пока они неуклюже совали ногами по клейкой хляби давно не боронованной колеи, за равнодушно шелестящей грядой высоких хвощей, их прикончили одиночными выстрелами в затылок, без лишнего шума и суеты. Два других бойца, подхватив заключённого под руки, перевели его в «маркиз», который тут же развернулся и взбесившимся болидом полетел по шоссе. Остальные «чёрные человечки», быстрыми попятными перебежками отступили к мини-вэну, который, от души газанув, так же на предельной скорости скрылся в обратном направлении. Вся операция заняла считанные минуты. Номера обеих машин были предусмотрительно залеплены буроватым суглинком, хотя во всей этой местности на милю вокруг не наблюдалось уже ни живых свидетелей, ни рабочих видеокамер.