Ребенок на заказ, или Признания акушерки - [12]

Я думала, что на службе появятся все старые пациентки Ноэль, но, оглянувшись, увидела, что маленькая церковь была заполнена меньше чем наполовину. Я обняла мать Ноэль, желая, чтобы она не оборачивалась. Я не хотела, чтобы она видела, что люди, которым Ноэль помогла, не потрудились прийти.

Мэр произносил хвалебную речь, и я постаралась прислушаться. Он говорил о том, как они хотели дать Ноэль губернаторскую премию за добровольное участие в программе помощи детям и как она отказалась. Это так на нее похоже, подумала я. Никого из нас не удивило, что Ноэль не считала помощь нуждающимся чем-то особенным.

Я почувствовала, как при этих словах мэра по телу ее матери пробежала дрожь, и крепче обняла старушку за плечи. На похоронах Сэма я обнимала Грейс. В тот день мы с ней были как две деревяшки. Плечи ее были твердые и жесткие на ощупь, и моя рука онемела – онемела настолько, что мне пришлось оторвать ее от Грейс другой рукой. Я вспомнила, как близко мы тогда с ней сидели, как соприкасались наши тела. Сейчас нас разделяло пространство около фута, два дюйма расстояния за каждый месяц, прошедший после гибели Сэма. Слишком большое пространство, чтобы мне его преодолеть. Я не могла бы обнять ее сейчас, даже если бы постаралась.

Наверно, она, как и я, думала обо всех этих «что, если». Что, если бы Сэм вышел из дома на пять секунд позже? В тот день все мы, как обычно по утрам, бегали по кухне, редко обмениваясь словом. Сэм наливал кофе в безобразную полосатую кружку-термос, которую ему давно подарила на день рождения Грейс, она искала книгу, которую куда-то засунула, я убиралась за ними обоими. Бросившись к двери, Сэм забыл кружку. Я увидела ее на стойке, но подумала, что он уже, наверно, выехал. Что, если бы я выбежала за ним с кружкой? Увидел бы он меня? Тогда он бы не остановился за кофе у «Порт Сити Ява». Он не оказался бы на перекрестке в неподходящий момент. Сидел бы он сейчас рядом со мной, если бы я постаралась поймать его?

Если, если, если…

Справа от меня всхлипывала Эмерсон. Бумажный платок, скомканный в моей руке, отсырел от слез. Эмерсон взглянула на меня и постаралась улыбнуться. Жаль, что Грейс и Дженни сидели между нами, а то я могла бы дотронуться до ее руки. Эмерсон и я были в полной растерянности. Когда речь шла о самоубийстве Ноэль, многочисленные мучительные «что, если» терзали нас. Может быть, действительно было что-то, что мы могли бы сделать, чтобы изменить ход ее жизни. Ноэль покончила с собой. Это совсем другое, чем столкновение двух машин на перекрестке. Это было бы намного проще предотвратить, если бы одна из нас заметила симптомы. А какие могли быть симптомы? Самоубийство Ноэль не имело смысла. Жизнь ее была так полна. Как мы могли прозевать в ней пустоту? После разрыва ее помолвки с Йеном много лет назад она так и не вышла замуж. Принимая одного ребенка за другим, она не обзавелась своими детьми. Она казалась удовлетворенной своим выбором, но, может быть, она просто делала вид ради нас? Я вспомнила, как Ноэль утешала меня в июльский субботний вечер, когда я тосковала о Сэме. Тогда я думала только о себе. Какую маленькую, но о многом говорящую боль я тогда в ней не заметила? Я знала Ноэль с первого года в колледже, и с тех пор у меня накопились о ней тысячи воспоминаний. Самое яркое из них, навсегда оставшееся в моей памяти была ночь, когда она помогла мне родить Грейс. Сэм согласился на домашние роды неохотно, и, откровенно говоря, будь при мне какая-то другая акушерка вместо Ноэль, мне и самой было бы не очень комфортно. Я полностью ей доверяла, но Сэм боялся, что мы рискуем, и, по правде говоря, дела шли далеко не гладко.

Ноэль, однако, сохраняла полное самообладание. Есть люди, одно только присутствие которых может понизить вам кровяное давление. Замедлить дыхание. Помочь собраться с духом. Такова была Ноэль. «Я о тебе позабочусь», – сказала она мне в ту ночь, и я ей поверила. Сколько женщин за долгие годы слышали от нее эти слова? Лампочка, которой она светила мне между ног, высвечивала ее пронзительно-голубые глаза, ее буйные волосы были убраны назад, и только короткие влажные завитки падали на лоб. Они казались совершенно рыжими. Она водила меня по освещенной лунным светом комнате. Она поила меня коньяком и странными чаями с земляным привкусом. Она заставляла меня принимать странные позы, так что с моим большим животом и на дрожащих ногах я чувствовала себя человеком-змеей. Она заставляла меня стоять на одной ноге на кухонном стуле, который она притащила в спальню, и велела мне раскачивать бедра то в одну сторону, то в другую. Я плакала, и стонала, и прислонялась к ней и к моему испуганному мужу. Зубы у меня стучали, хотя в комнате было очень тепло. Мне было ненавистно чувство полной беспомощности, но у меня не было другого выбора, кроме как отдаться в руки Ноэль. Я делала все, что она говорила, пила все смеси, которые она мне наливала. Я доверяла ей больше, чем самой себе, и, когда она, наконец, сказала что-то про вызов «Скорой помощи», я подумала: «Если Ноэль говорит, что так надо, значит, так надо».