Ребекка с фермы Солнечный Ручей - [25]
Мыслительный механизм мистера Джеримайи Кобба был прост и работал не слишком гладко, за исключением тех случаев, когда его приводили в движение любовь или сочувствие. В данных обстоятельствах и то и другое было в наличии, действуя на мистера Кобба самым благоприятным образом, и, печалясь о своей глупости и молясь о проблеске вдохновения, дабы осветить его нелегкий путь, он побрел ощупью, положившись на Провидение.
Ребекка, ободренная словами и тоном старика и робко радуясь чести сидеть на месте миссис Кобб и разливать чай из голубого фарфорового чайника, слабо улыбнулась, пригладила волосы и вытерла глаза.
— Я думаю, твоя мама будет страшно рада снова увидеть тебя дома, — не совсем уверенно заметил мистер Кобб.
Маленький страх — нечто совсем крошечное — шевельнулся в глубине души Ребекки и мгновенно вырос, как только его коснулись этим вопросом.
— Ей, наверное, не понравится, что я убежала, и она огорчится, что я не сумела понравиться тете Миранде. Но я ей все объясню, так же как объяснила вам.
— Она, вероятно, думала о твоем обучении, когда отправляла тебя сюда. Ну что же такого! Ты ведь можешь ходить в школу и в Темперансе, как я полагаю?
— Сейчас в Темперансе только летняя школа, а от всех других школ наша ферма слишком далеко.
— Ну, ничего, есть и другие вещи на свете кроме образования. — И дядя Джерри энергично взялся за яблочный пирог.
— Да-а, хотя мама надеялась, что образование сделает из меня человека, — печально возразила Ребекка и, судорожно вздохнув, попыталась хлебнуть чаю.
— Как это будет приятно — снова всем вместе жить на ферме! Полон дом ребятишек! — заметил милый старый притворщик, который ничего не жаждал так горячо, как только крепко обнять и нежно утешить это бедное маленькое создание.
— Чересчур полон, вот в чем беда. Но я уговорю Ханну приехать в Риверборо на мое место.
— Ты думаешь, Миранда и Джейн возьмут ее? Боюсь, они не захотят. Знаешь, они, пожалуй, рассердятся, что ты уехала домой, и едва ли ты можешь их за это винить.
Это была совершенно новая мысль: кирпичный дом может оказаться закрытым для Ханны из-за того, что она, Ребекка, пренебрегла его холодным гостеприимством.
— А как школа здесь, в Риверборо, неплохая? — спросил дядя Джерри, чей ум работал с совершенно непривычной быстротой, почти пугавшей его самого.
— Замечательная школа! А мисс Дирборн — замечательная учительница!
— Она тебе нравится, да? Ну, так поверь, что она отвечает похвалой на похвалу. Мать ходила сегодня в магазин покупать мазь для Сис Страут и встретила на мосту мисс Дирборн. Они поговорили о школе — мать часто сдает на лето комнату учительницам и очень их любит. «Как там эта девочка из Темперанса?» — спрашивает мать. «О, она лучшая из всех моих учениц, — говорит мисс Дирборн. — Я могла бы учить в школе от рассвета до заката, если бы все ученики были такими, как Ребекка Рэндл», — говорит она.
— Ах, мистер Кобб, неужели она так и сказала? — оживилась Ребекка, лицо ее просияло, и на щеках мгновенно появились ямочки. — Я все время очень старалась, но теперь буду учиться так, что все учебники до дыр изотру.
— Ты хочешь сказать, стала бы учиться, если бы собиралась остаться здесь, — вставил дядя Джерри. — Ну разве не жаль, что тебе приходится покинуть все это только из-за твоей тети Миранды? Но я тебя не виню. Она такая капризная и вечно недовольная; можно подумать, что ее вырастили на кислом молоке и зеленых яблоках. С ней нужна выдержка, а как я догадываюсь, ты не очень-то терпелива, не так ли?
— Не очень, — согласилась Ребекка печально.
— Если бы мы с тобой говорили вчера, — продолжил мистер Кобб, — я, вероятно, посоветовал бы тебе совсем другое. Теперь слишком поздно, и я не хочу сказать, что ты поступила неправильно, но если бы можно было начать сначала, я сказал бы так: твоя тетя Миранда дает тебе крышу над головой, кормит, одевает, посылает в школу и собирается отправить тебя учиться в Уэйрхем за большие деньги. Поладить с ней ужасно трудно — она швыряет свои благодеяния тебе на голову, как если бы это были кирпичи. Но все равно это благодеяния, и, может быть, твоя задача отплатить за них хорошим поведением. Джейн немного подобрее, чем Миранда, а? Или ей так же трудно угодить?
— О, мы с тетей Джейн отлично поладили! — воскликнула Ребекка. — Она такая милая и добрая, мне она всегда нравилась, и я ей, кажется, тоже. Она однажды погладила меня по голове. Ей я позволила бы ругать меня весь день, потому что она все понимает. Но она не может защитить меня от тети Миранды, она боится ее почти так же, как и я.
— Думаю, что Джейн будет по-настоящему огорчена завтра, когда обнаружится, что ты убежала. Но ничего не поделаешь… Ей было несладко с Мирандой, из-за того что та такая раздражительная, и ничего удивительного в том, что для нее так много значило твое общество. Мать говорила с ней на днях после молитвенного собрания. «Ты не узнала бы теперь наш кирпичный дом, Сара, — говорит Джейн. — Я даю уроки шитья, и моя ученица сшила уже три платья. Каково, — говорит она, — для ребенка старой девы? Я взялась вести класс в воскресной школе, — говорит Джейн, — хочу вспомнить молодость и пойти на пикник с Ребеккой», — говорит она. И мать уверяет, что никогда не видела ее такой молодой и счастливой.
Весёлые короткие рассказы о пионерах и школьниках написаны известным современным таджикским писателем.
Можно ли стать писателем в тринадцать лет? Как рассказать о себе и о том, что происходит с тобой каждый день, так, чтобы читатель не умер от скуки? Или о том, что твоя мама умерла, и ты давно уже живешь с папой и младшим братом, но в вашей жизни вдруг появляется человек, который невольно претендует занять мамино место? Катинка, главная героиня этой повести, берет уроки литературного мастерства у живущей по соседству писательницы и нечаянно пишет книгу. Эта повесть – дебют нидерландской писательницы Аннет Хёйзинг, удостоенный почетной премии «Серебряный карандаш» (2015).
Произведения старейшего куйбышевского прозаика и поэта Василия Григорьевича Алферова, которые вошли в настоящий сборник, в основном хорошо известны юному читателю. Автор дает в них широкую панораму жизни нашего народа — здесь и дореволюционная деревня, и гражданская война в Поволжье, и будни становления и утверждения социализма. Не нарушают целостности этой панорамы и этюды о природе родной волжской земли, которую Василий Алферов хорошо знает и глубоко и преданно любит.
Четыре с лишним столетия отделяют нас от событий, о которых рассказывается в повести. Это было смутное для Белой Руси время. Литовские и польские магнаты стремились уничтожить самобытную культуру белорусов, с помощью иезуитов насаждали чуждые народу обычаи и язык. Но не покорилась Белая Русь, ни на час не прекращалась борьба. Несмотря на козни иезуитов, белорусские умельцы творили свои произведения, стремясь запечатлеть в них красоту родного края. В такой обстановке рос и духовно формировался Петр Мстиславец, которому суждено было стать одним из наших первопечатников, наследником Франциска Скорины и сподвижником Ивана Федорова.
Книга включает впервые переведенные на русский язык повести известной американской писательницы Сьюзан Кулидж (1835-1905), рассказывающие о нелегкой судьбе девочки Кейти, на долгие четыре года прикованной жестоким недугом к кровати и креслу, об истории духовного становления личности, наделенной талантом создавать вокруг себя атмосферу добра, чуткости и взаимопонимания.