Реальность - [2]
Она была спокойна, он же с истинным волнением прикрылся между ног руками.
-Я Катя.
– Вы… Катя… Только, я Антон, только как вы…
Антон был испуган, но и удивлён. Сидел бы перед ним вот так вдруг пацанчик некий,конкретный, он был бы просто испуган, дёрнулся бы за чем-то тяжёлым, а тут девушка, хоть и не пойми, как попала к нему в комнату – но всё – таки девушка…
– Вы как сюда попали, мы ведь не знакомы, да?!!!
– Знакомы, я Катя, а ты Антон? Только что стали знакомы…
-И кто вы. И что вам нужно…?
– Мне ничего, я попала сюда через дверь, которую ты не закрыл. Я твоя соседка….
– И ты зашла пдождать в моей комнате? А не в корридре? – ,(пожалел о таком грубом намёк, соображал что то) страх уходил, разогревался нешуточный интерес: – Я бы так не поступил…
– Я решила надо познакомиться, приехали мы сюда вчера, переехали, сегодня вот….(начинала волноваться) новый год и я решила…
– Даром время не терять! –, Антон оборвал. Из 14ой…?
– Да, из четырнадцатой. Вот дверь открыта. Я сразу туда, где музыка шла…
– Ну так я не удивился бы если ты вошла бы ко мне в душ… Чего там господи… Пойдём теперь я тебе кухню покажу. Собственно…
– И пожевать чего ни будь… –, Она улыбнулась. Антон не мог не улыбнуться тоже , он принялся её рассматривать, какая она. Она была небольшого роста. Аккуратная блузка и тоненькие ноги. В джинсах. Тонкие черты лица. Грудь небольшая. Бёдра тоже.
Очки на глазах. Лицо детское, да собственно сама она какая то детская, а иначе не вошла бы вот так в комнату, да и кому сейчас взбредёт знакомиться с соседями? Разве что ей одной, да и с тем, кто быть может её поймёт.
Но она была не ребёнком. Она была уже заметной лишь по паре фраз личностью, та интонация, с которой она их сказала…
Чайник вскипел. Вода, как только вскипела – хрустящая, аппетитная, слышишь её и уже вкус чая во рту, хотя вода ещё и должна остыть.
– Ты жила где?
– На улице Ополчения. Не далеко здесь.
– Ну да. Знаю. Не далеко.
– Я тоже здесь не всю жизнь прожил –, Антон сделал глоток: Но большую часть жизни…
– Интересно ты зашла так… А то бы и не познакомились….
Катя уплетала печение, продолжая при этом смотреть в глаза. Кроме его глаз для неё всё угасло, убежало…
Таких непосредственных людей её собеседник ещё не видел. Таких живых и таких смелых. До неправдоподобия.
Позвонила Мама. Она и отец в гостях. Антон и Катя уселись смотреть телевизор, что-то новогоднее и развлекательное.
Обычное. То же шло и по другим каналам, не отличить один канал от другого, смотрели первый попавшийся и не переключали. Смотрели… Смотрели…
Она была очень нежна. Она была настолько нежна, что он пытался с ней быть сильным, но не мог, потому что боялся её своей силой напугать, сделать, что-то не так, а сила у него была
Она не любила крики, всхлипы и тяжёлые вдохи, она любила дышать очень медленно и всё делать очень медленно. Главное чтобы было тепло с ним и ему с ней, главное чтобы было уютно там, где они прижались друг к другу, чтобы было тихо и никого. В соседних комнатах особенно. Всё это, все эти мысли рождались в голове Антона, он как будто всё это понимал, неким нутром чуял, всё сразу и всё огромной единой мыслью. Тоненькая ниточка проходила по его телу, по её телу, сшивала их в тех местах, где они обнажёнными телами соприкасались.
Как с ней было хорошо. Как неспешно, будто время остановилось, никаких намёков на время. никаких намёков на то что всё кончится.
И даже лёжа в одном положении, когда её руки легли на его плечи, а грудь к груди, он не менял позу, не ворочался, как не пойми кто, он был в раю, рай этот был очень и очень прост.
Это новогоднее чудо… Чудо, которое невозможно было представить себе ещё вчера.
Он понимал, что она ему нужна теперь так, что остальное гори огнём, ничто её теперь не заменит.
Ничто не должно и не может её отнять от него. Они и живут теперь почти вместе, рядом, её дверь напротив его.
И она тоже, тоже не может быть иначе, проснётся и будет на него смотреть так же как он на неё, живя, друг другом. Его человек. Он – её.
где то в теплой субстанции, над Землёй, соприкасались два совершенных тела. Как велики они, там, над планетой. В безжизненном пространстве, несущим бесконечную смерть в бесконечность, они в неком пузырке тепла, воздуха и доброты, как они улыбаются.
– Вижу я Новый Год по-человечески ты, сына, отпраздновать не мог, не умеешь, вижу по че-ло-веч-…
Антон ничего не ответил, ему было не до ответов и не до морали. Он понимал, что мать подозревает у него похмелье после вчерашнего, а хотя Антон не пил в принципе.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».