Реальность 7.11 - [74]

— Ну ладно, так и быть, мальчики. Слушайте.

Начать с того, что она была не совсем человеком. В её крови сохранялись примеси крови другого, древнего рода, который управлял Землёй задолго до появления всех человеческих цивилизаций.

— Я бы не назвал их «родом», — запротестовал Эд. — Все эти автохтоны были одиночками. Поэтому и потомство их почти не сохранилось.

— Не буду спорить о том, чего не видела, — сказала Рита. — Может быть, они использовали свои синты как-то иначе. В нашем роду было принято извлекать из них максимальную выгоду.

— Поэтому она такая гедонистка, — пояснил Эд. Но покорно умолк под её сердитым взглядом.

— Подождите, — робко вклинился я. — Значит, вы и ваши предки всегда знали про синты? Ещё до Гиаза?

— Разумеется. Наш фамильный синт не способен творить чудеса, но умение обращаться с ним передавалось из поколения в поколение, неукоснительно.

На что именно способен её синт, она не сказала. Зато назвала свою девичью фамилию. До замужества она была Ритой Серебряковой. Впрочем, это не изменилось и после заключения брака. У её мужа были индейские корни. Почти такие же старинные и древние, как у неё. Вместо фамилии — какое-то дурацкое непроизносимое прозвище. Но в той, первой Таблице многие брали новые имена, и он поступил точно так же. Все звали его просто: Карбон.

Познакомились они, когда Таблица только начинала строиться. Оба работали на Гиаза. Она — главный проектировщик и архитектор города. Что касается Карбона, многие называли его правой рукой Отца-Основателя. Он был не авгуром, а эмпатом. Самым сильным из группы, которой руководил. По поручению Отца-Основателя они занимались в ноосфере какими-то сложными разысканиями. Кажется, ныряли в чужое бессознательное. На эмпатовском жаргоне это называлось «Погружениями». Происходило это внутри только что возведённой АВ-Башни — самого прекрасного и совершенного из всех Ритиных детищ. Тогда она действительно была увлечена своей работой, своим новоиспечённым мужем и собственной ролью при нём. И, возможно, их совместная жизнь сложилась бы неплохо… если б не эта китайская штучка.

У неё тоже было не имя, а прозвище — Уло. Многообещающая юная исследовательница из Лаборатории Абиогенеза — вот как о ней говорили. Белый халатик, золотые серёжки, каблучки… Она и Карбон часто пересекались по разным рабочим вопросам. Рита, которая вычленила Карбона среди нескольких сотен мужских особей, придирчиво изучила все его привычки и предпочтения, провела правильную охоту и законно наслаждалась статусом замужней женщины, оказалась бессильна перед их внезапно вспыхнувшей страстью.

— Обычное дело, в общем-то, — улыбаясь, сказала она. — Как истинная гедонистка, я его не осуждаю.

Однако в их роду не было принято прощать и терпеть. Тем более — выпускать завоёванное из рук. И Рита закатила супругу грандиозный скандал. Напирала на то, что беременна, что обязанность мужа — содержать и её, и отпрыска. Карбон слушал спокойно. Ни слова не проронил на протяжении всего разноса. В какой-то момент Рита осознала, что впустую тратит силы. Как эмпат, он не мог не знать о буре, которая сгущалась над головой. И если не пытался избежать скандала, значит, пришёл к жене с уже созревшим решением. Это было обидно, и Рита не выдержала, расплакалась.

Кажется, супруга это удивило. Из чего делаем вывод: даже самый гениальный эмпат не в состоянии проследить все хитросплетения женской логики. Он заставил её умыться, усадил в удобное кресло, принёс воды. И когда она немного успокоилась, поклялся, что разорвёт связь на стороне. Сказал: «Я навеки останусь твоим мужем». Ну, можно сказать, сдержал обещание.

Успокоенная Рита отпустила его на работу. Группа, которую он возглавлял, готовилась к важному Погружению. Но что-то у них разладилось в самый ответственный момент. Гиаз объяснял ей, и не единожды, но Рита лишь в общих чертах поняла механику процесса. Якобы сознания всех, кто участвовал в эксперименте, угодили в зазор между слоями ноосферы и оказались в плену. Ловушка получилась настолько мощной, что в неё затягивало любого, кто пытался вывести пленников из транса. В скором времени пробовать перестали. К чести Гиаза, он не бросил участников эксперимента совсем уж на произвол судьбы. Их поместили в специальный медицинский центр, расположенный по соседству, в близлежащем городке. В застывших телах всеми способами поддерживали жизнь. Это оказалось не так сложно, поскольку вся Группа Карбона, судя по внешним признакам, погрузилась в мирный летаргический сон. Через какой-то десяток лет систему жизнеобеспечения полностью автоматизировали, и центр поменял свой статус — из медицинского стал мемориальным. Когда же ещё через сорок лет Мемориал бесследно исчез, оставив вместо себя большой котлован и проделав дыру в местном краеведении, всем было уже глубоко плевать на этот реликт Гиазовой эпохи.

Всем, кроме китайской штучки Уло. Кажется, она слегка свихнулась на почве неудовлетворённой страсти. До Риты доходили слухи, что девица страшно терзалась. Когда все уже поняли бесплодность попыток, она одна продолжала настаивать на продолжении спасательной операции. Не побоялась затеять спор с самим Гиазом. Короче, как могла боролась за свою любовь.