Реальность 7.11 - [24]
Афидман одарил меня благодарной улыбкой. Разговаривал он редко, так редко, что поначалу мы сочли его немым. Вообще говоря, от него не было ни шума, ни особого беспокойства. По этажам общежития он перемещался тихо, как маленькая бледная тень. Тех, кого его присутствие нервировало, он сторонился сам; тем же, кто в общении с ним проявлял дружелюбие и участие, быстро научился оказывать разные мелкие услуги. В этом, на мой взгляд, выражалась его врождённая деликатность. Так что вскоре недовольные голоса смолкли, и все транзитники привыкли к присутствию в доме ога. Но поначалу мы были друг для друга совершенными чужаками. В тот адски дождливый день, когда легионеры собирали по городу тела убитых огов. В тот день, когда мы передали их в ДУОБТ для сожжения, и все они превратились в прах, кроме одного — каким-то чудом оставшегося незамеченным в тёмной фургонной коробке…
Не знаю, сколько времени провёл я тогда в фургоне. Меня вывел из оцепенения громкий стук в переднюю стенку — только тут я расслышал урчание мотора и сообразил, что стучит недовольный Перестарок. Мимо ога, который сжался ещё сильнее, я подошёл к стенке и трижды постучал в ответ. Успокоенный Перестарок затих. Я не знал, понимает ли меня ог, и не хотел пугать его ещё больше, поэтому произнёс со своего места, стараясь говорить внятно и дружелюбно:
— Я тебя не трону. Сейчас мы уедем подальше от этого места. Но ты должен лежать тихо. Понял?
Я подождал: никакого ответа. Его спина с торчащими лопатками двигалась в такт беззвучному дыханию. Я сделал шаг к выходу, и снова он испуганно вздрогнул.
— Сейчас я закрою дверцы, — раздельно сказал я. — И машина поедет. Лежи тихо. Я помогу тебе.
Никакой реакции. То ли он был настолько плох, что не улавливал смысла моих речей, то ли я в роли спасителя был не очень-то убедителен. Да и что я мог предложить ему, кроме временного сомнительного убежища? Ничего. Но отдать его в руки утильщиков и тем обречь на верную и мучительную смерть было выше моих сил. Ни слова больше не говоря, я подхватил фонарь, соскочил наземь и, затворив дверцы фургона, защёлкнул засов. Иттрий, свесив руки и опустив голову, стоял в нескольких шагах от меня, между машиной и тёмной пастью ангара. Я ждал, что он шевельнётся, оживёт, начнёт спорить, да хотя бы крикнет наконец, — однако его жалкая поникшая фигура оставалась неподвижной. Не понимая его переживаний, я ощутил сочувствие пополам с раздражением. Я поставил фонарь у его ног и повернулся к машине. Только тогда он заговорил:
— Зачем ты это делаешь?
Я помедлил.
— Не знаю. Просто делаю и всё.
— Я вижу тебя насквозь, — с внезапной злобой напомнил он. — Все твои мотивы. И всё равно не понимаю, почему желание поиграть в благородство ставится выше, чем…
— Вот потому и не понимаешь, — ответил я. — Иногда это вредно — пытаться разложить всё по полочкам.
— Это сиюминутный импульс, — прошептал он. — О котором ты не раз пожалеешь впоследствии…
— Спасибо за бесплатное предсказание, — сквозь зубы сказал я. Кое в чём он был прав: от собственного легкомыслия мне заранее делалось страшно.
Иттрий невесело усмехнулся.
— Это не предсказание; но я знаю человеческую натуру. — Он подался вперёд. — Ты знаешь, я немного…
От машины донеслось громкое настойчивое бибиканье, несколько раз мигнули фары.
— Извини, — сказал я. — Мне пора ехать. Открой нам ворота, пожалуйста.
— Что тебя задержало так долго? — поинтересовался Перестарок, когда я сел за руль.
— Поспорили с эмпатом о смысле жизни, — ответил я. Так оно и было, в некотором роде.
Всю дорогу я отгонял от себя назойливые мысли о том, как себя чувствует ог, окружённый мраком, болью, пустотой и свежими запахами смерти. Слава богу, поводов, чтобы отвлечься, у меня хватало. Ненастье не желало утихать, наше ветровое стекло заливали потоки воды, сгустившаяся над городом туча сделала день неотличимым от ночи. Я вёл фургон, боролся со стихией и размышлял о том, что человеку свойственна немедленная, спонтанная реакция на вызовы внешнего мира. Может быть, в этом и состоит самая большая разница между огом и мной? Я — действую, переживаю, отыскиваю выход из ситуации. Ог — уходит в себя, застывает в пугающем безразличии, добровольно становится деталью окружающего пейзажа. Дышащая, обвиняющая и (возможно) мыслящая вещь — или живое существо, согласное с навязанной ему ролью орудия?
Когда подъехали к гаражам транзитного блока, не было ещё и полудня. Но я чувствовал себя так, словно провёл в путешествии месяц. Небо Таблицы наконец-то сжалилось над нами. Тучи быстро съёживались и, отзывая свои мокрые полки, расползались в разные стороны.
— Представление закончилось, — произнёс Перестарок. Я глянул на него с удивлением.
— Читаете мысли.
— Это обман, ловушка для дураков, — наставительно подняв палец, изрёк он. — Ты, кажется, подавлен общением с эмпатом. Кто он — твой дорожный попутчик?
— Он — хороший человек. — Я и сам не знал, почему вдруг встал на защиту Иттрия. — Нам пришлось кое-что пережить вместе.
— Какой бы ни был хороший, а всё равно эмпат, — спокойно произнёс Перестарок. Ну вот, подумал я, опять задета чья-то мозоль. Похоже, мне везёт на чужие комплексы…
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
В романе, написанном нижегородским писателем, отображается почти десятилетний период из жизни города и области и продолжается рассказ о жизненном пути Вовки Филиппова — главного героя двух повестей с тем же названием — «Когда в пути не один». Однако теперь это уже не Вовка, а Владимир Алексеевич Филиппов. Он работает помощником председателя облисполкома и является активным участником многих важнейших событий, происходящих в области. В романе четко прописан конфликт между первым секретарем обкома партии Богородовым и председателем облисполкома Славяновым, его последствия, достоверно и правдиво показана личная жизнь главного героя. Нижегородский писатель Валентин Крючков известен читателям по роману «На крутом переломе», повести «Если родится сын» и двум повестям с одноименным названием «Когда в пути не один», в которых, как и в новом произведении автора, главным героем является Владимир Филиппов. Избранная писателем в новом романе тема — личная жизнь и работа представителей советских и партийных органов власти — ему хорошо знакома.
Британка Руби мечтает найти могилу мужа, пропавшего без вести, покаяться в совершенном грехе и обрести мир в своей душе. Элис, оставив свою благополучную жизнь в Вашингтоне, мчится в Европу, потому что уверена: ее брат Сэм жив и скрывается под вымышленным именем. Немка Марта рискнула всем, чтобы поехать в Бельгию. Она отлично понимает, как встретят ее бывшие враги. Но где-то в бельгийской земле лежит ее старший сын, и она обязана найти его могилу… Три женщины познакомятся, три разные судьбы соединятся, чтобы узнать правду о мужчинах, которых они так любили.
Макс жил безмятежной жизнью домашнего пса. Но внезапно оказался брошенным в трущобах. Его спасительницей и надеждой стала одноглазая собака по имени Рана. Они были знакомы раньше, в прошлых жизнях. Вместе совершили зло, которому нет прощения. И теперь раз за разом эти двое встречаются, чтобы полюбить друг друга и погибнуть от руки таинственной женщины. Так же как ее жертвы, она возрождается снова и снова. Вот только ведет ее по жизни не любовь, а слепая ненависть и невыносимая боль утраты. Но похоже, в этот раз что-то пошло не так… Неужели нескончаемый цикл страданий удастся наконец прервать?
Автор – профессиональный адвокат, Председатель Коллегии адвокатов Мурадис Салимханов – продолжает повествование о трагической судьбе сельского учителя биологии, волей странных судеб оказавшегося в тюремной камере. Очутившись на воле инвалидом, он пытается строить дальнейшую жизнь, пытаясь найти оправдание своему мучителю в погонах, а вместе с тем и вселить оптимизм в своих немногочисленных знакомых. Героям книги не чужда нравственность, а также понятия чести и справедливости наряду с горским гостеприимством, когда хозяин готов погибнуть вместе с гостем, но не пойти на сделку с законниками, ставшими зачастую хуже бандитов после развала СССР. Чистота и беспредел, любовь и страх, боль и поэзия, мир и война – вот главные темы новой книги автора, знающего систему организации правосудия в России изнутри.