Реализация - [53]
Крылов подпер щеку кулаком:
– А я как-то, когда еще на Урале служил, зашел в барак и вижу в воровском углу, отделенном от мужицкой половинки ширмой – иконы какие-то странные… Вроде все как положено, ладанка закопченная, занавесочки из ситца… Пригляделся – а вместо лика Спасителя – маленькая черно-белая фотография. «Что это?» – спрашиваю у смотрящего. А он с трепетом отвечает: «Это Алик Алалаевский, вор авторитетный». Я тогда пошутил, что, мол, у нас свобода вероисповедания, но сейчас понимаю: я был в аду. А тебе, Виталий, как геенна огненная представляется? Бывал ведь там, поди, и не раз?
Крылов взглянул на Ильюхина. Тот потер лоб рукой и ответил коротко:
– Бывал. Когда однажды пришлось отпустить насильника и убийцу. Доказательств не было, но я точно знал, что он изнасиловал и убил минимум трех девочек, каждой из которых было меньше десяти лет…
Егор столкнулся взглядом со Штукиным. Валера пожал плечами и спросил его:
– Думаешь, пожалею?
Все заулыбались, и Штукин улыбнулся тоже:
– Ныряешь в черной воде… Ныряешь за красивой, хорошей бабой, которая утопла не за понюшку табака… И ни черта не видно, только тени какие-то… И вдруг – рука на тело натыкается! А воздуха больше нет… Выныриваешь – и снова вниз, но уже найти ничего не можешь… и вылезаешь ты из воды уже мерзавцем. Вот тебе и ад!
К столу вдруг подошла Зоя и начала сметать крошки и прибирать лишнее. Она выглядела очень хорошо: красивая и дородная, словно Аксинья в «Тихом Доне».
– А Валерка-то не соврал, – с легкой улыбкой сказала Зоя.
Юнгеров неожиданно встал, потянулся, подошел к Егору, приобнял его сзади и прошептал на ухо:
– А где твой ад, сынок?
Шепот этот гулким эхом разметался по всем углам гостиной. Зоя выпрямилась и посмотрела Якушеву прямо в глаза. Только тут Егор заметил, что руки у нее белые, будто испачканные мукой.
– Пельмени лепила? – неожиданно для самого себя спросил ее Егор.
Все засмеялись, Зоя тоже улыбнулась:
– Ты на вопрос-то отвечай…
Якушев обвел стол взглядом. Все сидевшие за ним смотрели на него, ждали и улыбались, но не язвительно, а очень по-доброму, можно сказать – по-семейному…
Егора вдруг пробила испарина, так как даже во сне он понял, что это – всего лишь сон. А ему больше всего на свете не хотелось просыпаться…
КОНЕЦ
17 февраля 2004 года
Дополнительные материалы
УВАЖАЕМЫЙ ЧИТАТЕЛЬ!
Если Вы дошли до этих строк, то, стало быть, только что закончили чтение романа «Свой – чужой». Вам судить, каким он получился. Нам, авторам, кажется, что роман закончился не на самой мажорной ноте, а, между тем, хотелось бы, чтобы Вы, Уважаемый Читатель, закрыли книгу с улыбкой. Поэтому мы решили добавить к основному тексту романа несколько эпизодов из жизни главных героев. Предлагаемые Вам истории никак не влияют на основной сюжет романа. Это, так сказать, просто – дополнительные материалы. Знаете, как сейчас принято у киношников – сначала на видеокассетах и ДВД идет фильм. А для желающих – еще и сцены, снятые, но не вошедшие в окончательную версию…
А вообще-то, нам просто самим жалко расставаться с нашими героями. Однако, как ни жаль, а однажды все-таки приходится прощаться…
Андрей Константинов, Евгений Вышенков
5 января 2005 года
Юнгеров (прошлое)
Юнгерову после осуждения в 1993 году не дали досидеть срок в Питере или Ленобласти, и этапировали на Урал. В тюрьме Екатеринбурга он задержался почти на месяц. Там случилась эта история, очень многому его научившая.
…Ночью в этапном помещении Свердловского централа случилось переполнение. Случилось это ровно как происходило и вчера, и позавчера, и со времен постройки тюрьмы при Екатерине Второй. Соответственно выполнять инструкции, гласящие о содержании этапированных в соответствии с режимами, никто и не думал. Нет, женщин и малолеток, конечно, отдельно. А с остальными – «как забьем». Не до хельсинских соглашений.
Посему к первоходам общего режима попадали «строгачи» и даже «полосатые», то есть особо опасные. Народец двигали в разные места: кого в лагерь; кого из лагеря на больничку; а энтого обратно в изолятор города, где нечаянно всплыли его прошлые художества. Всех движений и не перечислишь. Ночная смена подустала, но еще не дошла до остервенения. Шмоны проходили спокойно, скучно: «Давай, давай, мужики! Будем тормозить – пролетите с баней. Тюрьма не резиновая, беда общая, а жалованье наше грошовое.»
Особо опасный рецидивист Бабицкий Моисей Наумович, по прозвищу Чернокнижник был определен в камеру номер два-девять-три, где должен был с неделю ожидать формирования этапа в межобластную тюремную больницу. Диагноз лагерного лепилы[32] – язва желудка – обошелся Чернокнижнику в 230 рублей. Надоело ему, понимаете ли, чалится в Пермских лагерях, хотя, конечно, он и не надрывался. Его знали, а кто не знал, те слыхали. Моисей Наумович был старый вор-карманник и сидел только по статье 144. Шестой раз за одно и тоже – признак ортодоксальности и мастерства. Этим он и гордился. Действительно, подобное встречалось редко.
Был, правда, у старого косячок[33], про который слышали лишь посвященные. Четвертая ходка была искусственная. В ресторане «Универсаль» города Ленинграда, Бабицкий ткнул вилкой официанта. Ткнул глубоко. Мусора углядели повод посадить, так как отчаялись взять на «кармане» с поличным. Чернокнижник понял, что доблатовался и хулиганка может испортить безупречную анкету. Он договорился с операми, что согласен сесть, якобы, за «карман». Искрометная комбинация закончилась тем, что двоюродный брат начальника отдела Главка Ильюхина стал жертвой, у которого «вытащили» кошель в Гостином Дворе. Опера задержали понарошку Чернокнижника с поличным. Понятые из школы милиции удостоверили факт изъятия. Бабицкий выторговал себе возможность отрицать вину. Ну, что за вор, если он сознается хоть в чем-нибудь! Хором уговорили районного следователя. Тот поохал: «Да ради бога!». Ситуацию выправили. Четвертый приговор был точным – за хищение личного имущества граждан, совершенное ранее судимым за аналогичные… Да, с официантом коллеги Чернокнижника утрясли. В конце концов вилкой ткнул – не вилами! Чего визжать?
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. Роман «Журналист» повествует о судьбе Андрея Обнорского, переводчика, прослужившего с перерывами в Южном Йемене и Ливии с 1985 по 1991 годы. Возвратясь на Родину, Обнорский стал работать в молодежной газете Санкт-Петербурга, вести криминальную хронику. Именно ему передал досье на Антибиотика погибший Сергей Челищев. Образ Обнорского — автобиографичен.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. «Адвокат» — первая книга этого цикла. Все персонажи — вымышлены, но атмосфера и настроение тех лет переданы достаточно точно. Описаны реальные комбинации и способы «делания» денег в тот период.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. «Адвокат-2» продолжает рассказ о судьбах Сергея Челищева и Олега Званцева с того самого момента, на котором закончился роман «Адвокат».
«Бандитский Петербург-98» – это цикл очерков, посвященных природе российского бандитизма в его становлении и развитии, написанных живо и увлекательно, включающих как экскурсы в историю, так и интервью с современными «криминальными персонажами». А. Константинов демонстрирует глубокое знание материала, но движет им не просто холодный интерес исследователя. Автор озабочен создавшейся в нашем обществе ненормальной ситуацией и пытается вместе с читателем найти способы выхода из нее.В отличие от обычной преступности, противодействующей государственным институтам общества, организованная преступность, наступая на общество, использует эти институты в своих целях.Аулов Н.
Цикл «Бандитский Петербург» Андрея Константинова охватывает период с 1991 по 1996, самый расцвет периода первоначального накопления капитала. Роман «Журналист-2» продолжает рассказ о судьбе Андрея Обнорского. Обнорский, журналист криминального отдела Санкт-Петербургской молодежной газеты, впутывается в историю с кражей картины «Эгина» из одной частной коллекции. Исследуя обстоятельства дела, Обнорский сталкивается с вором в законе Антибиотиком, о котором до сих пор был только наслышан.
Мог ли в самом страшном сне представить себе журналист Андрей Обнорский-Серегин, что на пути всемогущего криминального авторитета, Антибиотика, встанет загадочная и очаровательная израильтянка Рахиль Даллет, обладательница странного медальона, с каждой изполовинок которой на него будут глядеть из прошлого знакомые лица. Что для него самого женщина эта станет больше, чем жизнь, а ее прошлая страшная жизнь войдет в его мозг как нож, и, как призыв к… войне.
«Париж, набережная Орфевр, 36» — адрес парижской криминальной полиции благодаря романам Жоржа Сименона знаком русскому читателю ничуть не хуже, чем «Петровка, 38».В захватывающем детективе Ф. Молэ «Седьмая жертва» набережная Орфевр вновь на повестке дня. Во-первых, роман получил престижную премию Quai des Оrfèvres, которую присуждает жюри, составленное из экспертов по уголовным делам, а вручает лично префект Парижской полиции, а во-вторых, деятельность подразделений этой самой полиции описана в романе на редкость компетентно.38-летнему комиссару полиции Нико Сирски брошен вызов.
Действительно ли неподвластны мы диктату времени настолько, насколько уверены в этом? Ни в роли участника событий, ни потом, когда делал книгу, не задумывался об этом. Вопрос возник позже – из отдаления, когда сам пересматривал книгу в роли читателя, а не автора. Мотивы – родители поступков, генераторы событий, рождаются в душе отдельной, в душе каждого из нас. Рождаются за тем, чтобы пресечься в жизни, объединяя, или разделяя, даже уничтожая втянутых в события людей.И время здесь играет роль. Время – уравнитель и катализатор, способный выжимать из человека все достоинства и все его пороки, дремавшие в иных условиях внутри, и никогда бы не увидевшие мир.Поэтому безвременье пугает нас…В этом выпуске две вещи из книги «Что такое ППС?»: повесть и небольшой, сопутствующий рассказ приключенческого жанра.ББК 84.4 УКР-РОСASBN 978-966-96890-2-3 © Добрынин В.
На севере Италии, в заросшем сорняками поле, находят изуродованный труп. Расследование, как водится, поручают комиссару венецианской полиции Гвидо Брунетти. Обнаруженное рядом с трупом кольцо позволяет опознать убитого — это недавно похищенный отпрыск древнего аристократического рода. Чтобы разобраться в том, что послужило причиной смерти молодого наследника огромного состояния, Брунетти должен разузнать все о его семье и занятиях. Открывающаяся картина повергает бывалого комиссара в шок.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В маленьком канадском городке Алгонкин-Бей — воплощении провинциальной тишины и спокойствия — учащаются самоубийства. Несчастье не обходит стороной и семью детектива Джона Кардинала: его обожаемая супруга Кэтрин бросается вниз с крыши высотного дома, оставив мужу прощальную записку. Казалось бы, давнее психическое заболевание жены должно было бы подготовить Кардинала к подобному исходу. Но Кардинал не верит, что его нежная и любящая Кэтрин, столько лет мужественно сражавшаяся с болезнью, способна была причинить ему и их дочери Келли такую нестерпимую боль…Перевод с английского Алексея Капанадзе.
Майор Пол Шерман – герой романа, являясь служащим Интерпола, отправляется в погоню за особо опасным преступником.
Сотруднику уголовного розыска Валерию Штукину предлагают внедриться в структуру бывшего криминального авторитета Юнгерова, который, в свою очередь, решает направить для службы в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына. С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно…
Сотрудника уголовного розыска Валерия Штукина внедряют в структуру бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена Юнгерова. Тот, в свою очередь, направляет на работу в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына. С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно… Для Штукина юнгеровская система постепенно становится более своей, чем родная милицейская… Егор Якушев успешно служит в уголовном розыске. Однако между молодыми людьми вспыхивает конфликт…* * * «Со времени написания романа „Свой — Чужой“ минуло полтора десятка лет.
Уволенный из уголовного розыска Валерий Штукин начинает работать в структуре бывшего криминального авторитета Юнгерова, который и не подозревает, что на самом деле таким образом к нему внедрили действующего офицера милиции. Воспитанник Юнгерова Егор Якушев успешно начинает службу в уголовном розыске на месте Штукина. Между молодыми людьми происходит конфликт из-за женщины, сотрудницы прокуратуры, в которую влюблен Егор, и которая пропадает без вести.