Разыскиваются... - [37]
- Нам страшно интересно!
- Боюсь, что будет больше чем интересно. Слушай, Дик, - Уин помрачнела, - если будет жарко, позаботься об Энн, понял?
- А что?
- Да ничего. Просто делай, как я прошу. Загремел оркестр, раздалась барабанная дробь, и колонна, извиваясь змеей, потянулась с Рыночной площади. Головная часть демонстрации уже вступила на близлежащую улицу, а они еще не двинулись с места. Золото труб полыхало на солнце, тяжелыми складками ниспадал пурпур знамени, а под ним маячили огненная шевелюра Билла и серая кепка Джо. И по обе стороны, как на волнах, подскакивали черные каски полицейских.
Чем ближе к заводу, тем полицейских становилось больше. Они спокойненько пристраивались с обеих сторон к колонне и шагали в ногу с демонстрантами. Энн испытывала неприятное ощущение человека, стиснутого со всех сторон. Кругом столько полицейских, с такими презирающими лицами! Она вспомнила продолжение того же стихотворения: "Угнетенных, отверженных строй, окаймленный блеском штыков..."
Вскоре демонстрация вступила на улицу, которая оканчивалась заводскими воротами; это был тупик, не имеющий других выходов.
Неожиданно музыка смолкла. Колонна замерла. Сначала остановились передние и, подняв руки, дали знак остальным. Спереди доносились чьи-то встревоженные голоса.
- Что случилось? - взволнованно спросила Энн. - Отсюда ничего не видно.
Дик вытянул шею, но за колышущимися флагами трудно было что-либо рассмотреть.
Это Джо,- сказал он.- Сцепился с полицейским инспектором... ну, с этим... знаешь, у которого напомаженные усы. Полицейских полно, всю улицу запрудили.
- Они нас не пустят к воротам, - громким шепотом произнесла Уин, - и нам не удастся поговорить со штрейкбрехерами!
- Куда ты, Уин?
- Остановитесь оба, где стоите, а еще лучше отойдите к сторонке, не лезьте на рожон. - Расталкивая людей, Уин двинулась вперед и вскоре скрылась из глаз.
Дик попробовал было пробиться вслед за ней, но вокруг раздались негодующие выкрики:
- Не нарушай ряды! Жди свистка!
И он действительно раздался - но только свисток полицейского инспектора. Дик увидел, как светло-синяя стена полицейских мундиров внезапно двинулась на них и стала теснить голову колонны. Сверкая на солнце, взлетали и опускались лакированные полицейские дубинки.
По толпе прошел гневный ропот, по всей колонне пробежала волна, словно она действительно была живым колеблющимся телом змеи. Люди, теснимые спереди, отступили на один-два шага, но тут же, ломая ряды, бросились вперед.
Словно паруса в шторм, развевались знамена. Над головой просвистели булыжники. Где-то с резким звоном вылетело стекло.
- Вперед, ребята!
- На завод!
- Долой штрейкбрехеров!
В толкучке Дика и Энн швыряло из стороны в сторону. Трудно было понять, куда тебя несет, вперед или назад. Одно было совершенно ясно: полицейские дубинки, которые, словно цепы, молотили направо и налево, мелькали все ближе и ближе.
Энн начало мутить от страха. Она столько читала о битвах... и все-таки сейчас ей больно было видеть - впервые в жизни, - как люди, охваченные жестоким гневом и обуреваемые ненавистью, сражаются друг с другом не на жизнь, а на смерть. Это было страшное зрелище. Несколько демонстрантов уже лежали на мостовой. Видна была кровь. А полицейские все продолжали нажимать, их дубинки гуляли по головам, плечам рукам...
Рабочие - мужчины и женщины - сражались отчаянно, но, безоружные, не могли противостоять напору полицейских, которые теснили их шаг за шагом. Полицейские вырывали из рук людей флаги, ломали древки, с треском раздирали на куски материю. Затем последовала борьба вокруг знамени, но его удалось спасти, передав над головами в хвост колонны.
В дверях магазина сгрудилась кучка зевак. Сержант и констебль с руганью выставили их оттуда на мостовую.
- Вон отсюда! Вы... этакие!
На самой середине улицы пристроился какой-то человек с фотоаппаратом; он хладнокровно фотографировал двух полицейских, избивающих поверженного наземь стачечника. Сержант вырвал у фотографа из рук фотоаппарат и наступил на него сапогом.
- Послушайте, вы не имеете права... В свободной Англии... Я буду жаловаться!
- Сколько угодно, - невозмутимо ответил сержант, заламывая ему руки за спину. - Вы арестованы.
- Вы не имеете права...
- Не имею права? Неужели? Вы мешали мне при исполнении служебных обязанностей. Эй, Хэррис, пихни в карету эту грязную свинью!
Дик и Энн отступили вместе с последними демонстрантами под безжалостным натиском полицейских дубинок. Дик чуть не рыдал от ощущения собственного бессилия.
Они вернулись в помещение комитета. Вскоре пришел Джо и с ним еще два-три стачечника. Он долго сидел, не произнося ни слова. Видно было, что у него дрожат руки.
Потом пришла Уин. Глаза у нее горели, а на лбу была шишка величиной с куриное яйцо.
- Билла арестовали. И Фрэнка, и Джима. Надо подумать о деньгах, чтобы внести за них залог.
Заглянул мальчишка-газетчик и швырнул на стол экстренный выпуск "Аркли ивнинг пост". Огромными жирными буквами поперек всей полосы стояло:
- "Полиция, чтобы очистить улицу, была вынуждена пустить в ход дубинки", - с отвращением прочла вслух Уин.
Повесть "За Хартию" рассказывает о детях, принимавших участие в чартистском движении - организованном выступлении рабочих Англии в середине XIX века. Переплетение личных судеб юных героев с острыми историческими событиями делает повесть увлекательной и в то же время дает богатый познавательный материал.
Повесть «Ключ к тайне» относится к эпохе Шекспира; великий драматург является в ней одним из действующих лиц. Переплетение личных судеб юных героев с острыми историческими событиями делает повесть увлекательной и в то же время дает богатый познавательный материал.
Повесть «Холмы Варны» является продолжением книги «Фиалковый венец» – о Греции V века до нашей эры, в которой рассказывается, как афинский юноша Алексид помог разоблачить заговор против демократии и написал комедию «Овод». Действие повести развертывается спустя две тысячи лет, в эпоху Возрождения. Юные гуманисты Алан и Анджела, ученики и помощники знаменитого писателя Эразма Роттердамского и книгопечатника Альда Мануция, совершают полное опасностей и приключений путешествие из Венеции на Балканы.
Историческая повесть о юном поэте Алексиде, который жил в Афинах в V веке до н.э. и оказался в центре важных политических событий. Одним из них было предотвращение заговора аристократов, пытающихся с помощью Спарты захватить власть в Афинах. Художник Анатолий Григорьевич Слепков.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Они брат и сестра в революционном Петрограде. А еще он – офицер за Веру, Царя и Отечество. Но его друг – красный командир. Что победит или кто восторжествует в этом противостоянии? Дружба, революция, офицерская честь? И что есть истина? Вся власть – Советам? Или – «За кровь, за вздох, за душу Колчака?» (цитата из творчества поэтессы Русского Зарубежья Марианны Колосовой). Литературная версия событий в пересечении с некоторым историческим обзором во времени и фактах.
Кристиан приезжает в деревню и заселяется в поместье. Там он находит дневник, который принадлежит девочки по имени Анна. Которая, по слухам, 5 лет назад совершила самоубийство. Прочитав дневник, он узнаёт жизнь девочки, но её смерть остаётся тайной. Потому что в дневнике не хватает последних страниц. На протяжении всей книги главный герой находит одну за другой страницы из дневника и узнаёт страшную тайну смерти девочки. Которая меняет в корне его жизнь.
С младых ногтей Витасик был призван судьбою оберегать родную хрущёвку от невзгод и прочих бед. Он самый что ни на есть хранитель домашнего очага и в его прямые обязанности входит помощь хозяевам квартир, которые к слову вечно не пойми куда спешат и подчас забывают о самом важном… Времени. И будь то личные трагедии, или же неудачи на личном фронте, не велика разница. Ибо Витасик утешит, кого угодно и разделит с ним громогласную победу, или же хлебнёт чашу горя. И вокруг пальца Витасик не обвести, он держит уши востро, да чтоб глаз не дремал!