Развитие советской авиации в предвоенный период (1938 год — первая половина 1941 года) - [13]
В монографии О.Ф. Сувенирова «Трагедия РККА 1937–1938 годов» подробным образом исследована тема репрессий командного состава Красной армии в предвоенные годы[83]. Определенное место в ней уделено репрессиям в ВВС. Эти же проблемы были развиты в исследованиях Н.С. Черушева и В. Звягинцева[84]. Интересный и содержательный анализ существующих тенденций по этим проблемам в отечественной историографии изложен в публикации А.В. Короленкова[85]. Значительное место в этих исследованиях занимает описание репрессий в отношении авиаторов.
Необходимо отметить существование работ, где выдвигается тезис о незначительности фактора репрессий как такового. В 1999 году в публикации Г.И. Герасимова было заявлено о незначительности масштабов репрессий и о том, что они не влияли на образовательный уровень офицерского корпуса: «Репрессии не наложили да и не могли наложить из-за незначительности их масштабов по сравнению с общей массой офицерского корпуса видимого отпечатка на образовательный уровень. Некоторое падение доли офицеров, имеющих среднее военное образование, в 1938–1939 годах объясняется не репрессиями, а значительным притоком в армию офицеров из запаса, из сверхсрочников и особенно офицеров, окончивших курсы младших лейтенантов. В то же время в предвоенные годы наблюдается устойчивая тенденция к увеличению процента офицеров, имеющих академическое образование. В 1941 году этот процент был наивысшим за весь межвоенный период и равнялся 7,1 %. До репрессий, в 1936 году, эта цифра составляла 6,6 %. Проведенные расчеты показывают, что в период репрессий наблюдался устойчивый рост количества начсостава, имеющего среднее и высшее военное образование. Так, академическое образование в 1936 году имело 13 тысяч лиц начсостава, в 1939 году — после фактического окончания репрессий — 23 тысячи, в 1941 году — 28 тысяч офицеров. Военное образование в объеме военной школы имело соответственно 125, 156 и 206 тысяч военнослужащих»[86].
Во второй главе публикации И. Пыхалова «Великая Оболганная война», которая называется «Была ли «обезглавлена» Красная армия?» автор утверждает следующее: «Миф об «обезглавленной Красной армии» состоит из двух базовых утверждений: 1) в ходе репрессий был пущен «в расход» едва ли не весь офицерский корпус, в результате чего армия к 1941 году осталась без опытных командиров; 2) Тухачевский, Уборевич, Якир и другие «невинные жертвы» были гениальными полководцами, устранение которых явилось невосполнимой утратой»[87].
Автор придерживается точки зрения о завышении числа репрессированных современными исследователями, считает доказанным существование «заговора военных» и принижает негативные последствия политических чисток. В конце главы автор делает следующий вывод: «Была ли необходима столь широкомасштабная чистка РККА? К сожалению, немалая доля командиров, подвергшихся в то время политическим преследованиям, пострадала безвинно. Большинство из них вскоре было оправдано и восстановлено в армии. С другой стороны, опасность, созданная для государства военными заговорщиками во главе с Тухачевским, была слишком велика, что и объясняет допущенные «перегибы» при ликвидации заговора»[88].
Военный историк А.Б. Мартиросян практически полностью копирует тезисы Г.И. Герасимова и И. Пыхалова и их аргументацию, а также прямо заявляет о полезности политических чисток. Он — автор пятитомного проекта, призванного «развеять 200 наиболее ходовых мифов антисталинианы», и во второй книге обращается к теме «Сталин и репрессии 1920 — 1930-х годов». С точки зрения автора одним из таких мифов является утверждение, что «Сталин уничтожил 40 тысяч командиров РККА, вследствие чего произошла трагедия 22 июня 1941 года», которое было запущено в оборот Л.Д. Троцким и Н.С. Хрущевым. Он считает, что репрессированные военачальники — участники гражданской войны — не являлись серьезными и по-настоящему талантливыми полководцами, а всеми своими успехами они были обязаны кадровым царским офицерам, перешедшим на службу в Красную армию. По его мнению, Красная армия к концу 1936 года «в руках таких, не прошедших должной выучки от простого солдата до командира «героев» Гражданской войны, представляла собой плохоуправляемый сброд» и в ней царил «при всех реформах, при всем резком оснащении оружием и техникой, повышении общеобразовательного уровня военнослужащих, при всем резком улучшении материального положения особенно командирского состава — все тот же бардак»[89].
Автор противопоставляет сокращению кадров в результате репрессий рост за период с 1937-го по 1941 год числа офицеров с высшим и средним образованием и утверждает «об очень высоком уровне квалификации командных кадров РККА, о том, что все основные части и подразделения армии РККА были укомплектованы опытными и для своего-то времени отличными, а в значительной мере уже академически образованными кадрами командиров»[90].
Аргументация автора по поводу итогов репрессий зачастую не выдерживает никакой критики. Приведем лишь одну цитату, свидетельствующую о его ненаучных методах, когда вместо серьезной аргументации этот исследователь снисходит до патетически поданной брани в адрес оппонентов: «Если за контрреволюционные преступления под расстрел угодило всего 0,79 % от общего командного состава РККА на начало 1937 года — это что, «незаконные репрессии»?! Если даже по официальным данным было подано свыше 30 тысяч жалоб и прошений о пересмотре дел по увольнению (а также арестов и приговоров суда) — это что тоже «жестокие репрессии»?! Чтобы такое количество жалоб и прошений было подано, необходимо, чтобы их подавшие остались бы живы! Неужели это непонятно? Тогда где же те невероятные цифры якобы репрессированных, в основном якобы расстрелянных, коими бандерлоги антисталинский пропаганды до сих пор стращают народ?! На чем были основаны цифры этих негодяев?! Да только на зоологическом антисталинизме!»
