Разведотряд - [94]
Ася медленно обернулась через плечо, так и не опустив вытянутой руки с парабеллумом. Если бы рука Новика железной хваткой не заломила её запястье, Ася наверняка выстрелила бы, не от отчаяния даже, от неожиданности, но было поздно.
— А вот Петровича кто завалил бы? Стеша? — Яков взглянул на руку девушки.
Ася молчала, до бела закусив губу.
И лишь через немалую минуту обронила бесцветно старший сержант Ася Привалова, посмотрев вслед ничего не подозревающим партизану и пленнику:
— Известно кто… Беглец…
— Из чего, из пальца? — продолжил Войткевич. — Ах, у него парабеллум… — вроде бы как только сейчас рассмотрел он пистолет с открытым стволом и характерными шишечками рамки затвора.
— Откуда ж у него парабеллум? — Новик наконец разжал ладонь Аси, окоченело стиснувшую рифленую рукоять.
— Это уж сами придумайте… Командиры.
Часть 3
Глава 1. До свидания, мальчики…
Туапсе. Май 1943 г. Штаб КЧФ. Разведотдел
— От них требуется только найти убедительное подтверждение тому, что интересующие нас объекты могут находиться в подводных пещерах горы, — адмирал мучительно потёр ладонью высокую лобную залысину. — Необходимы железные, стопроцентные доказательства, чтобы мотивировать перед Ставкой проведение полномасштабной флотской операции…
«Аргументация словно для скрижалей истории… — вяло подумалось начальнику разведотдела. — Чтобы мотивировать перед Ставкой… Скажи лучше, чтобы потом протоколом прикрыться…»
Давид Бероевич искоса глянул на майора Тихомирова, командира 2-го разведотряда, приглашённого на совещание в качестве опытного оперативника.
«Никакой операции не будет, — красноречиво ответил встречный взгляд. — Ни полномасштабной, ни какой угодно вообще…»
В этом полковник и сам не сомневался. И вовсе не стоит обвинять адмирала Филиппа Октябрьского в… мягко говоря, нерешительности. Флот берегли. Флот обрастал ракушками на бриделях по высочайшему соизволению.
Нет, конечно, дрались отчаянно и горели в десантных операциях «сторожевики» и «охотники»; трудились с полной нагрузкой, отгрызались по мере сил от стервятников, нарывались на торпедные атаки и тонули транспортные суда флота.
Но со времени героических прорывов в осаждённый Севастополь и одиночных выходов на поддержку десантных операций да пары-тройки обстрелов Констанцы в суровые шторма, когда глохли и слепли немецкие субмарины, а торпедные катера не высовывались из гаваней, флот, как ни странно это звучало, вел почти и исключительно «воздушные бои». Всё, что крупнее эсминца, вся его крейсерская мощь представляла чаще всего мишени для люфтваффе. И наши «ястребки» дрались с немецкими асами отчаянно и всё более результативно, отгоняя стервятников от мест их стоянки.
Флот берегли до того счастливого времени, когда примутся решительно вызволять Крым и всё наше черноморское побережье.
Так что рассчитывать сейчас можно было только на глубокий рейд, на смелую диверсию, на вылазку самой малой и лёгкой части флота в тыл врага…
«Диверсию?» — взглядом спросил майора полковник Гурджава.
Яков Михайлович, изрядно заскучавший к тому времени под хорошо поставленный, но менторски невразумительный монолог адмирала, сразу оживился, будто прочитав его мысли, блеснул моложавыми искорками глаз. И с бесстрашием штрафника: «Разрешите умереть досрочно!» — шагнул в фарватер, проложенный адмиралом между столовских деревянных стульев, мало вписывающихся в модерн «Ллойд-Черномора».
— Товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу адмиралу…
Филипп Октябрьский, наткнувшись на неожиданное препятствие, смерил его взглядом и недоуменно поморщился. Тихомирова он знал и слышал о нём, и не один раз слышал подробности с брюзгливым шипением особиста; так что подчеркнутая церемонность майора, «севастопольского братишки», могла быть и анархического толка.
— Говорите, Яков Михайлович.
— Я тут подумал… — Тихомиров огладил пальцем аккуратно стриженные седые усы. — А, скажем, почему бы не проведение особой диверсионной операции разведштаба? Это ведь потребует столь же… — Яков Михайлович на секунду запнулся, пожевал губами, очевидно, балансируя на подборе слов. — Столь же тщательной аргументации.
Поняв, что в эту секунду прожевал про себя «севастопольский матрос-революционер» — мол, «помним мы тех „братишек“, которых потом пострелять оказалось проще, чем угомонить их „революционный порыв“», адмирал спросил въедливо:
— А что сейчас вы можете предложить в качестве аргументации? Достойной аргументации?
И взглядом продублировал вопрос Гурджаве.
— Местное население выселено поголовно… — склонился Давид Бероевич над картой, расстеленной на столе. — Гора плотно оцеплена, а в прилегающей усадьбе и строениях детского лагеря замечено массированное передвижение войск и грузов. Характер которых не установлен… — недовольно признал он, но продолжил, акцентируя: — Также в казино офицерского дома отдыха «Гелек-Су» неоднократно наблюдались офицеры кригсмарине, прибывавшие на отдых как раз из поместья Гартвиса… — палец полковника всё время елозил вдоль и около продолговатого коричневого «пня» горы с «годовыми кольцами» высот. — Захваченная карта однозначно указывает на наличие разветвлённой сети глубоководных гротов и пещер в толще горы. Есть там место и для подлодок, и для складов и всякого техобслуживания. Для защищённой базы, в стратегически удобном месте — самое то. И последний, самый убедительный довод… — Давид Бероевич распрямился, оторвавшись от карты. — В подводных пещерах обустроена промышленная вентиляция. Немцами. Совсем недавно. Что бы там ни было…
«Крымский щит» — так называлась награда, которую получали воины вермахта, наиболее отличившиеся при завоевании далёкого от Германии полуострова. Но, обуреваемые мечтами о близком триумфе, они не подозревали, что невысокие горы Крыма укроют отряды бесстрашных и беспощадных народных мстителей, что Сергей Хачариди, Арсений Малахов, Шурале Сабаев и их боевые соратники сделают всё, чтобы защитить своё Отечество от алчной фашистской стаи…
Приближается победная весна 1944 года — весна освобождения Крыма. Но пока что Перекоп и приморские города превращены в грозные крепости, каратели вновь и вновь прочёсывают горные леса, стремясь уничтожить партизан, асы люфтваффе и катерники флотилии шнельботов серьезно сковывают действия Черноморского флота. И где-то в море, у самого «осиного гнезда» — базы немецких торпедных катеров в бухте у мыса Атлам, осталась новейшая разработка советского умельца: «умная» торпеда, которая ни в коем случае не должна попасть в руки врага.Но не только оккупанты и каратели противостоят разведчикам Александру Новику и Якову Войткевичу, которые совместно с партизанами Сергеем Хачариди, Арсением Малаховым и Шурале Сабаевым задумали дерзкую операцию.
В сборник «Провинциальные детективы» вошли три остросюжетные произведения, в которых исследуются различные сферы нашей бурной, противоречивой жизни. Авторов интересует не только традиционный для популярного жанра вопрос: «Кто стрелял?» Они стремятся проникнуть в глубины человеческих взаимоотношений, раскрыть тайные пружины, своеобразную, сугубо «провинциальную» подоплеку преступлений. Ю. Иваниченко «Мертвые молчат»; А. Царинский «Алмазная пыльца»; Е. Филимонов «Муравьиный лев».
Проза писателей Крыма.Художник А. Е. Судаков.Составитель О. В. Сотская.
Герой повести в 1941 году служил на советско-германской границе. В момент нападения немецких орд он стоял на посту, а через два часа был тяжело ранен. Пётр Андриянович чудом выжил, героически сражался с фашистами и был участником Парада Победы. Предназначена для широкого круга читателей.
Простыми, искренними словами автор рассказывает о начале службы в армии и событиях вооруженного конфликта 1999 года в Дагестане и Второй Чеченской войны, увиденные глазами молодого офицера-танкиста. Честно, без камуфляжа и упрощений он описывает будни боевой подготовки, марши, быт во временных районах базирования и жестокую правду войны. Содержит нецензурную брань.
Мой отец Сержпинский Николай Сергеевич – участник Великой Отечественной войны, и эта повесть написана по его воспоминаниям. Сам отец не собирался писать мемуары, ему тяжело было вспоминать пережитое. Когда я просил его рассказать о тех событиях, он не всегда соглашался, перед тем как начать свой рассказ, долго курил, лицо у него становилось серьёзным, а в глазах появлялась боль. Чтобы сохранить эту солдатскую историю для потомков, я решил написать всё, что мне известно, в виде повести от первого лица. Это полная версия книги.
Книга журналиста М. В. Кравченко и бывшего армейского политработника Н. И. Балдука посвящена дважды Герою Советского Союза Семену Васильевичу Хохрякову — командиру танкового батальона. Возглавляемые им воины в составе 3-й гвардейской танковой армии освобождали Украину, Польшу от немецких захватчиков, шли на штурм Берлина.
Антивоенный роман современного чешского писателя Карела Конрада «Отбой!» (1934) о судьбах молодежи, попавшей со школьной скамьи на фронты первой мировой войны.
Авторы повествуют о школе мужества, которую прошел в период второй мировой войны 11-й авиационный истребительный полк Войска Польского, скомплектованный в СССР при активной помощи советских летчиков и инженеров. Красно-белые шашечки — опознавательный знак на плоскостях самолетов польских ВВС. Книга посвящена боевым будням полка в трудное для Советского Союза и Польши время — в период тяжелой борьбы с гитлеровской Германией. Авторы рассказывают, как рождалось и крепло братство по оружию между СССР и Польшей, о той громадной помощи, которую оказал Советский Союз Польше в строительстве ее вооруженных сил.
Кто он — палач, убивший декабрьским днем 1981 года народную любимицу, замечательную актрису Зою Федорову? Спустя годы после рокового выстрела полковник Костенко выходит на его след. Палач «вычислен», и, как это часто бывает, правосудие оказалось бессильно. Но не таков Костенко, чтобы оставить преступника безнаказанным…
В ночь на 22 июня 1941 года при переходе границы гибнет связной советской армейской разведки. Успевший получить от него документы капитан-пограничник таинственно исчезает вместе с машиной, груженой ценностями и архивом. На розыски отправлена спецгруппа под командованием капитана Волкова. Разведчикам противостоит опытный и хитрый противник, стремящийся первым раскрыть тайну груза.Роман является вторым из цикла о приключениях советского разведчика Антона Волкова.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Повесть «Противостояние» Ю. С. Семенова объединяет с предыдущими повестями «Петровка, 38» и «Огарева, 6» один герой — полковник Костенко. Это остросюжетное детективное произведение рассказывает об ответственной и мужественной работе советской милиции, связанной с разоблачением и поимкой, рецидивиста и убийцы, бывшего власовца Николая Кротова.