Разведка и контрразведка - [17]

К моменту моего прихода в разведывательное бюро Генштаба шифрование было оценено вполне как необходимое средство сохранения тайны в неприкосновенности. Шифровали и дешифровали много, но совершенно не занимались раскрытием иностранных шифров. Лишь после продолжительных поисков мне удалось найти один далеко запрятанный в старых делах русский консульский шифр. Срок его действия истек, и для моей работы он был, к сожалению, непригоден.

После этого перехватывание радиограмм, передаваемых радиостанцией Антивари и предназначенных для последней, производившееся нашими военными кораблями с 1908 г., предоставило в наше распоряжение целый ряд иностранных шифрованных сообщений. Кабельную связь тоже было возможно подслушивать. Дешифрование было чрезвычайно интересно. С огромным рвением принялся я за трудную работу, которая была настоящим сизифовым трудом, вследствие малого количества лиц, умеющих читать, а также вследствие обусловленного этим страшного перевирания текста. Постепенно, однако, наметился успех. Служба подслушивания, при помощи телеграфа и телефона, введенная в связи с усилившейся агентурной работой против Сербии, тоже давала обильный материал, причем разведывательный пункт в Сараево отчасти разгрузил меня от дешифрования. Однако работа все увеличивалась, и я едва мог с ней справляться наряду с остальной моей деятельностью.

Работа стала совершенно невозможной, когда после очень беспокойного лета, в связи с Агадирским инцидентом, Италия осенью привела в исполнение свои планы в отношении Триполи. Еще 23 апреля 1911 г. главней разведывательный пункт Инсбрука сообщил о предстоящем уходе неаполитанского корпуса в Африку. Военный атташе в Риме, полк. Митцль, заявил, что это праздное измышление. В это время антагонизм между графом Эренталем и ген. фон Конрадом зашел так далеко, что первый, как стало известно позднее из одного сообщения военного атташе в Константинополе, дал задания своим послам — по возможности скрывать от военных атташе данные о политических событиях, чтобы затруднить им доклады начальнику генштаба. Вскоре после этого Инсбрук дал подтверждающее сообщение, а 11 мая даже утверждал, что дело будет идти о Триполи. В начале сентября от одного из агентов пришло такое же сообщение, 11 сентября, и морской разведывательный отдел знал об этом, а полк. Митцль, по данным ему в Риме сведениям, все еще продолжал считать это уткой. Тем не менее, он уговорил посла дать консульствам указания о более строгом наблюдении. Консульство в Неаполе правильно сообщило 22 сентября о признаках сосредоточения войск. Только теперь генеральный секретарь итальянского внешнего отдела признал наличие триполитанской экспедиции. 23 числа, после неожиданного предъявления Турции ультиматума, началась война.

В данном случае для министра иностранных дел графа Эренталя был неважен очевидный отказ в работе его агентурной службы, ибо он считал поворот Италии в сторону Триполи за отвлечение ее от вожделений в отношении Австрии. Он заботился лишь о том, чтобы война не перебросилась на Балканский полуостров. Усиленная агентурная деятельность против Италии была начата генштабом, еще 24 сентября 1911 г. Она вскоре установила, что, доверяя честности монархии, Италия не приняла никаких мер против несомненно заманчивого с нашей стороны удара ей в тыл.

Теперь посыпался целый дождь перехваченных шифрованных донесений. Так как я ни с какой стороны не мог надеяться на помощь, то продолжал дешифрование один. Вскоре, однако, это оказалось совершенно непосильным, и в результате было принято нужное решение.

Разведывательное бюро было сильно расширено, важность его службы была признана, и, согласно с желанием бюро, было проведено увеличение его личного состава. Моя агентурная группа значительно выросла и получила некоторую самостоятельность, выразившуюся, между прочим, в том, что я докладывал непосредственно заместителю начальника генштаба. В ноябре 1911 г. я добился прикомандирования одного офицера для дешифровальной службы. Это был капитан запаса Андреас Фигль, который оказался блестящим сотрудником и вплоть до конца мировой войны с незначительными перерывами стоял во главе дешифровальной группы. Эту группу я включил в состав агентурной группы. В начале 1912 г. мне было подчинено уже 8 офицеров. В течение последующих годов оба министерства обороны страны, признав значительной проделанную разведывательным бюро работу, добавили еще несколько офицеров, из коих я получил еще четырех. Моя разведывательная группа распалась на русскую, итальянскую и балканскую разведывательные подгруппы, а также на подгруппы шифра, контрразведки, фотографии и «специальных операций» (диверсии. — Ред.,). Все референты этих подгрупп должны были предварительно проработать по крайней мере полгода в соответствующей группе разведывательного бюро генштаба для ознакомления с обстановкой. В октябре 1912 г. разведывательное бюро генштаба получило еще и артиллерийскую группу, которая, кроме того, должна была (ведать автомобильным делом и воздухоплаванием.

Глава 6. Признаки Балканской войны

В начале декабря 1911 г. с поста начальника генштаба ушел генерал фон Конрад. Преемник его фельдмаршал Блазиус Шемуа относился к разведывательной службе так же благожелательно, как и его предшественник, и добился после смерти графа Эренталя (февраль 1912 г.) ежегодного ассигнования до 150 000 крон. В конце года военное министерство прибавило еще 10 000 крон. Однако этот год поставил перед разведслужбой так много задач, что уже в сентябре образовался дефицит в сумме 98 000 крон.