Разведка боем - [24]

Фишер играл хорошо. Очень хорошо. Ни одного сомнительного хода — на мой взгляд.

Но и я не плошал. Защищался и — тихонько-тихонько — готовился к контрнаступлению.

Фишер это видел, и очертя голову вперед не лез. Готовился парировать готовящееся контрнаступление. Я это тоже видел, и готовился наступать против готовящегося парирования готовящегося контрнаступления.

И далее, и далее, и далее. До бесконечности.

Утомительно, да.

Играю, думаю, считаю, а глаза нет-нет, а в сторону зала смотрят: нет ли там бузотёров. И Фишер, вижу, тоже настороже. Как камешек в ботинке — воспоминания о вчерашнем. Отвлекают. Мешают.

Фишер учёл уроки первой партии, и до сто тридцатого хода тянуть не хотел.

Серия разменов, после чего на доске не только совершенно равная позиция, но и простая.

И Фишер предложил ничью. Сорок девять ходов победителя не выявили, не выявят и шестьдесят.

Я согласился. Ещё бы не согласиться — бодрость стремительно покидала меня. Хотелось спать. Всё больше и больше. Тут шанс сделать глупую ошибку, обдёрнутся, возрастает многократно. Нет, с чаем нужно осторожно.

Мы обменялись рукопожатиями. Нас опять фотографировали.

Сейчас-то ладно, сейчас можно. И сонливость эти вспышки прогоняют.

У Котова я читал, что шахматисты — народ суеверный. Чтут приметы, угождают приметам, преклоняются перед приметами.

Чувствую, что и сам я не прочь стать немножко суеверным.

Потому мы пошли в казино. Сыграть по маленькой. Умилостивить фортуну. Тридцать фишек по десять долларов, десять ставок каждому. А я посмотрю. Ну, проиграем долларов десять или двадцать, не беда. В кино сходить тоже денег стоит. А тут — интереснее. Кино мы и в Чернозёмске посмотреть сумеем.

Впрочем, отчего бы вообще не погулять? Завтра день отдыха.

И, что важнее, я понял, как мне играть дальше. К чему стремиться, чего избегать.

Но — никому не скажу. До поры.

Кто знает — молчит.

Глава 8

9 сентября 1974 года, понедельник

ОТДЫХ ПО ЛАС-ВЕГАССКИ

— Какую позицию вы занимаете в вопросе репатриации евреев?

Я оглядел вопрошавшего. Студент, как студент. Лохматый. Одет неряшливо.

А начиналось так хорошо…

Надежда и Ольга договорились о нашем выступлении в Дискуссионном Клубе местного университета. Тема привычная: «Развитие навыков эффективного мышления». Хотели поговорить и о студенческой жизни вообще. Ради мира и взаимопонимания. И потому после завтрака сели в жёлтый Чекер, и поехали в кампус. То есть в университетский городок. Он недалеко, мили три. В Парадайзе, суть в Раю. Так район города называется. Собственно, даже отдельный город.

Солнце яркое, небо линялое. Но чуть прохладнее вчерашнего. Да и привыкать стал.

Приехали. Осмотрели здание. В холле — портреты прославленных выпускников. Нобелевских лауреатов нет. Но есть баскетболисты.

Понятно, кого они здесь готовят.

В зале человек семьдесят. Я рассказал о принципах эффективного мышления и способах его достижения. И о шахматах, как модели проверки результатов. Ждал толковых вопросов, университет ведь, а не пивная.

А тут первый же вопрос — о репатриации евреев. Ну какое отношение мы имеем к репатриации? Нашли у кого спрашивать.

— Скажу прямо: при въезде в страну я дал обязательство не расшатывать устои Соединенных Штатов Америки. Ну, что-то вроде этого. И потому отвечать на ваш вопрос мне сложно. К тому же я не знаю, почему ваше правительство препятствует выезду евреев из Соединенных Штатов Америки в Израиль. Не знаю.

— Э… Я не… Я о советских евреях говорю, — чуть сбился вопрошавший.

— Не понял. Какое отношение к советским гражданам любой национальности имеет правительство Соединенных Штатов Америки?

— Э… Я имею в виду правителей СССР.

— Вот, товарищи и друзья студенты, перед нами типичный пример недостаточной эффективности мышления. Не получается правильно сформулировать вопрос. И, как следствие, невозможность получения надлежащего ответа.

— Но я хочу знать, почему из Советского Союза так мало уезжают в Израиль, — упирался вопрошавший.

— Что значит — мало? В сравнении с чем? Сколько евреев уехали из Соединенных Штатов в Израиль на постоянное место жительства в прошлом году? Конкретное число? Я жду.

— Я… Я не знаю.

— Если вас интересуют вопросы эмиграции, вы просто обязаны знать. Назубок. Эти данные имеются в печати. Вы не знаете, следовательно, это вам просто неинтересно. Тогда почему вы задаете вопрос об эмиграции? Могу предположить, что вам его просто поручили задать. Поручили, и заплатили. Долларов… долларов двадцать, — прикинул я.

— Нет, — ответил вопрошавший.

— Меньше? Пятнадцать? Десять? — по лицу вопрошавшего я увидел, что попал. — Хорошо, десять. Мне простительно, я местных расценок могу и не знать. Но вы продешевили. Определенно вас надули.

Теперь по существу вопроса. Сразу скажу, что специальных исследований я не проводил, опираюсь на общеизвестное. В Израиль, как я понимаю, едут по зову души. Земля предков и всё такое. И вот как раз из Соединенных Штатов на землю предков едет мало людей. А чтобы навек, бесповоротно, навсегда — так и вовсе чуть. Число таких поищите сами в американской печати, мне не с руки, у меня другие интересы. Так вот: из США в Израиль едет гораздо меньше людей, чем из Советского Союза. Простой пример: Бен Гурион, Голда Меир, Моше Даян и другие либо сами приехали из дореволюционной России, либо их родители сделали это. В прошлом году в Израиль приехал советский гроссмейстер Владимир Либерзон — и сразу стал лучшим шахматистом Израиля. Этим летом в Израиль приехала из Советского Союза шахматистка Алла Кушнир, неоднократная претендентка на звание чемпионки мира. Так что будет у Израиля и шахматистка мирового уровня. Уже готовая, обученная. Назовите американских шахматистов подобного калибра, которые выбрали Израиль новой старой родиной?