Разведение роз вдали от цивилизации (Солдаты истины) - [13]

- Да, друзья мои. Впрочем, не случайно, наверное. Ибо в юности подумывал о монашестве. Смешно, наверное, сейчас звучит... Тихий в детстве я был, задумчивый. Людей очень жалел, но как-то - внутри себя. Потом потихоньку стал реальными людьми интересоваться, разговорить человека хотелось, в душу ему залезть... Потом, естественно - журфак... Не умею я себе отказывать, ибо не умею желать. И я мало от чего завишу. Все сюрпризы жизни всегда я принимал смиренно, и у меня всегда отличное пищеварение.

- О! - воздел палец над столом Шумаков. - Вот это правильно! Самое главное в жизни, как ни банально, свобода. Обычная ежедневная свобода: куда пойти, чем заняться. Все остальное - выгодное кому-то вранье! Выпьем за Брюссель и за хорошее пищеварение. Либо смело добивайтесь в жизни своего, либо честно плывите по течению. Но никогда! Ни о чем! Никого не просите! И не бойтесь. И не жалейте. И не обижайтесь... А то ис-пор-тит-ся пищеварение.

Он опрокинул рюмку в рот и хрястнул ее об пол. Рюмка подскочила на ковре, крутясь и сверкая отлетела ножка.

- Э! - машинально подал голос Солонников, не испытывая, впрочем, никакой досады. Он думал. Ситуация показалась ему уникальной. Он словно оказался в нерве, в горячей бьющейся жилке истории, среди массы перепутанных, но отнюдь не случайных ниточек, протянутых между событиями... В тот момент, когда человек делает свой выбор, оказывая своей волей микроскопическое по историческим меркам, но все же реальное давление на общий ход событий. Впрочем, все здесь гораздо сложнее! Обратная связь... Мысль о создании дополнительного сегмента программы была настолько естественной, что Солонников просто начал формулировать тему. Что-нибудь вроде "Реализация заведомо нереальных прогнозов вследствие неадекватного самоотождествления"... Так. Дестабилизирующий фактор иррациональная вера в сверхестественное... Он потянулся к бумаге. Пальцы нашарили салфетку. В правой руке из ниоткуда появилась авторучка. Борис торопливо набросал примерный план. А ведь если поискать в истории, таких неадекватных отождествлений - пруд пруди! Один мнит себя великим полководцем, хотя на самом деле он гениальный пастух. Другой работает сторожем и на досуге клеит из спичек изумительные модели, а на самом деле мог бы потянуть корпорацию по созданию программного обеспечения... А дело в простом - первый тщеславен и податлив на веяния времени, второй - наоборот, самодостаточен и не хочет себя якобы терять. Ошибаются оба.

Борис смотрел на исчерканную салфетку, потом спохватился и скомкал ее. С удивлением посмотрел на зажатую в пальцах авторучку, потом на Данилевича. Тот, смеясь, кивнул в ответ:

- Я наверное таким же характерным движением выманил перо у вас.

- Прошу прощения, Леонид. Мысль тут одна пробежала. Возвращаю.

- Господи! - пробормотал Шумаков, глядя под ноги. Лицо его впервые за вечер оживилось и сейчас выражало изумление. Извини, что-то нашло.

Бормоча про хрусталь и судьбоносные булыжники, Шумаков опустился на ковер и начал ползать, собирая осколки.

- Брось! - воскликнул Солонников, поднимаясь. - Ты прав, Валера... Леонид Иванович! Вы оба правы. Я хочу продолжить тост. Давайте выпьем за внука Николая Николаевича, за то, кем он, возможно, не станет.

Борбылев с осуждением посмотрел на Солонникова.

Борис предупредительно покивал Борбылеву и торопливо пустился в объяснения:

- Парадоксы спасают нашу жизнь. Диоген, к вашему сведению, хвалил тех людей, кто хотел стать кем-то и не стал оным, кто хотел что-то сделать и не сделал это. Не будем разбираться, что именно имел в виду Диоген. Главное, здесь сформулирован постулат - человек уже ценен сам по себе. Как единица, как эталон. Где бы он ни был, чтобы с ним не делали - человека нельзя разменять на функции. Никакие умозрительные надстройки, никакие внешние обстоятельства не могут быть важнее человека. Конечно, это максима. Но по-моему она верна. Разве героями гениальных творений служили реально жившие люди? Нет! Это всегда был человек вообще. Нельзя было Гамлета списать с одного человека, ибо гамлетов слишком много, во все времена, всегда. Хотя бы, вот, здесь, сегодня, за нашим столом.

- Слушай, Солоныч! - восхищенно сказал Шумаков, появляясь из-под стола с пригоршней осколков. - Ты гений. Ты этот... Мейерхольд! Говорят, слово лечит. Вот ты сказал, и я... Все, брошу свой дурацкий полигон и пойду...

- В монастырь, - не удержался Солонников.

- Ну уж нет... Я пойду в студию Московский театр. Таланта особого не было, но всегда хотел. И ведь знал, что когда-нибудь приду к этому... Не рискнул. Струсил, господа! Струсил самым дешевым образом. Полез за дипломом, потом начал строить фундамент уютного гнездышка... Жизнь для души откладывал на потом. А теперь мне все равно! Господи, действительно, свободен тот, кому нечего терять!.. Свет им там налажу, какой-нибудь поворотный круг сделаю. А может и "кушать подано" осилю! В конце концов, перепробовал я в жизни многое и понял... везде одно дерьмо. Теперь для разнообразия можно и для души пожить.

- Наоборот, Валерий Павлович, - сказал Солонников, - теперь - судьба!