Разведчики - [12]
Это союзники. А враги… Два основных известны: Розенберг, Вадлер. О третьем сегодня сообщил Грозный. Это Людмила Зембровецкая, секретарь Вадлера. Русская. Есть сведения, что она одно время сидела в концлагере. Так просто оттуда в секретари к начальнику СД не попадают. У Грозного есть некоторые предположения относительно прошлого Зембровецкой. Он поделился этими предположениями с Румянцевым. Пока что это все только наметка, только конец нити. Но если суметь размотать клубок, может проясниться судьба Петрова и разведчиков, посланных на связь к нему. Там, на Большой земле, полковник, прощаясь с Румянцевым, сказал, что, помимо основного задания, исходя из обстановки, он, возможно, должен будет выполнить еще несколько. Можно считать, что первое из дополнительных он уже получил — все, что касается прошлого секретарши Вадлера, должно стать ему известно.
Значит, завтра в это время он будет уже среди врагов… Что ж, он постарается сделать все, чтобы выполнить задание.
Страха или неуверенности Румянцев не испытывал. Он хорошо подготовлен к своей новой роли. Он не подведет тех, кто за него поручился.
Потом почему-то Румянцев подумал о девушке-разведчице, которая сегодня вернулась из Приморска. Интересно, какая она. Отважная — это уж точно. Его друг. Неизвестный друг. Он никогда не будет один. Нигде.
Откуда мог он знать, что это была Галя.
Ровно ложится под колеса машины асфальт. Бегут по сторонам дороги телеграфные столбы, плывут над дорогой темные низкие облака.
Вечер безлунный, непроглядный.
Сколько раз Румянцеву приходилось ездить вот этой дорогой с Галей и одному. Сейчас он не думает об этом. Потому что Курт Кох едет по этой дороге в первый раз. И она ничего ему не говорит. Никаких воспоминаний не будит.
Петр крепко сжимает руками баранку. В стиснутых зубах давно погасшая папироса. Петр молчит, напряженно вглядывается в дорогу. Лицо сосредоточенное, серьезное. Никогда не видел Румянцев такого лица у Костомарова. Впрочем, какое дело Курту Коху до какого-то шофера.
Румянцев небрежно откидывается на спинку сиденья, снимает очки, протирает их, надевает снова. За окнами машины мелькают редкие огни поселка. Машина ревет на подъеме, потом легко катит под гору. Скоро город.
Вот и приступаете вы, лейтенант Румянцев, к выполнению самого важного в своей жизни задания. Вот она, самая первая, невидимая линия фронта.
Въезд в город. Шлагбаум закрыт. Петр резко затормозил, взглянул на лейтенанта.
К шлагбауму, присвечивая себе фонариком, бежали два солдата.
Курт Кох выпрыгнул из машины, огляделся. Солдаты подбежали к машине, один из них бросился к кузову, постучал прикладом по поленьям. Другой, козырнув, спросил у офицера документы.
Неторопливо расстегивая шинель, Курт Кох вглядывался в солдата. Вот ты еще раз встретился с врагом, Василий Румянцев, но совсем не так, как встречался до сих пор. Ты вооружен, и враг вооружен. Но у тебя пистолет лежит в кобуре, и враг перекинул свой автомат на спину, чтобы не мешал.
Ты разговариваешь с врагом небрежно, снисходительно, свысока. Как и положено офицеру армии великого фюрера говорить с солдатом.
Уголком глаза ты видишь, что Петр тоже вышел из кабины и, согнувшись, осматривает заднее колесо. Второй немец подошел к нему, что-то спросил. У Василия тревожно дрогнуло сердце. Но Петр угрюмо взглянул на немца, ничего не ответил, захлопнул капот, полез в кабину.
— Все в порядке, герр обер-лейтенант. — Солдат, откозыряв, побежал к будке, второй — за ним. Шлагбаум медленно пополз вверх. Машина въехала в Приморск. Еще дважды ее останавливали патрули. Курт Кох, надменно поглядывая на патрульных, ронял несколько слов. Документы у него не спрашивали.
По набережной улице медленно бредет пожилой человек в потертом старомодном пальто и низко надвинутой на лоб шляпе. Пенсне, бородка клинышком, рыжие бакенбарды. Сгорбленная спина, усталая походка…
Вот уже месяц каждый вторник и субботу он спускается к набережной, заворачивает за угол и минут десять-пятнадцать стоит около круглой тумбы. Тщательно перечитав все объявления, мужчина не спеша доходит до мола, где кончается набережная, потом идет обратно. Подойдя к тумбе, взбрасывает на переносицу пенсне и еще раз добросовестно прочитывает всю эту пачкотню.
Уже давно пора бы радистке Ирине Сухожиловой прибыть в распоряжение майора Петрова, советского разведчика, оставленного в Приморске со специальным заданием. Без рации Петров, как без рук. Что же случилось с радисткой? Ранена и отлеживается? Подозревает слежку и не хочет приводить за собой хвост? Убита?! Но Ирина должна была идти не одна. Что же случилось с ее напарником? Погибли оба? Не добрались они, пришли бы, как было условлено, два других разведчика-радиста. Место встречи с ними вот у этой круглой тумбы. Значит, они тоже погибли? Два провала один за другим — это уже не случайность. В общем задача со многими неизвестными…
И снова, в который уже раз, Петров подумал о том, как много недоработали те, кто отправил его в Приморск.
В городе он появился за несколько дней до того, как сюда пришли фашисты. За это время он должен был надежно законспирироваться сам и позаботиться о жилье для разведчиков-радистов. Еще в Тополевске перед отъездом сюда Петров доказывал, что должен уже сейчас знать, с кем ему предстоит работать. Должен сам определить, подходят ли эти люди для такой сложной, ответственной и опасной работы. Но ему ответили, что обо всем позаботятся без него. Конспиративную квартиру Петров подготовил у жены своего погибшего товарища Александра Пугачева, которой он вполне доверял. Большая комната в квартире Пугачевых срочно переоборудовалась — делался тайник. Старый знакомый Петрова Романец был не только искусным каменщиком и столяром, его отличало еще одно ценное качество: он умел молчать. Петров знал наверняка: и слова об этом тайнике у Романца не вырвешь.
В сборник о героических судьбах военных летчиков-южноуральцев вошла повесть о Герое Советского Союза М. П. Галкине, а также повести о дважды Героях Советского Союза С. И. Грицевце и Г. П. Кравченко.
Эта книга о бесстрашном летчике, талантливом командире, дважды Герое Советского Союза Григории Пантелеевиче Кравченко. Свою короткую, но яркую жизнь до последнего дыхания он отдал любимой отчизне, партии и народу. Именем Григория Кравченко названы улицы, школы, пионерские дружины в Москве, Кургане, в других городах и селах.Авторы книги — бывший школьный учитель героя Василий Павлович Яковлев, неоднократно встречавшийся с ним в 30—40-х годах в Москве, и журналист Геннадий Павлович Устюжанин. В книге использованы документы и материалы музеев и Центрального государственного архива Советской армии, воспоминания родных и товарищей, газетные и журнальные публикации разных лет.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.