Разведчики всегда впереди - [95]

В задачу «смертников» входило уничтожение из засад командного состава и боевой техники советских войск. Многие из них специально охотились за нашими офицерами, нападая на них с холодным оружием. Были и такие, кто, обвязавшись гранатами, подкарауливал наши танки и автомашины. В японской авиации были летчики, которые поднимались в воздух на самолетах, до предела нагруженных взрывчаткой и имевших запас горючего для полета только к цели. Такие самолеты фактически представляли собой мощные управляемые бомбы, предназначенные, как правило, для нанесения ударов по наиболее важным объектам, в частности, по боевым кораблям противника. Отрываясь от взлетной полосы, летчик знал, что назад он уже не вернется.

Несколько забегая вперед, скажу, что частям и подразделениям 39-й армии не раз приходилось иметь дело со «смертниками». Но наши офицеры, сержанты, солдаты быстро научились различать их в общей массе врагов, обнаруживать засады. Меткие автоматные очереди, точные броски гранат решительно пресекали всякие попытки помешать продвижению наших войск, нанести им дополнительные потери.

Впрочем, довольно о «смертниках». Не заслуживают они того, чтобы о них много говорить. Ясно, что в основе их поступков лежали отчаяние, корысть, желание хоть на время урвать у жизни какие-то блага.

Все это не имеет ничего общего с истоками подлинного героизма, присущего нашим воинам. Вспомним Александра Матросова, закрывшего грудью вражескую амбразуру. Вспомним отважных защитников Бреста и Севастополя, с гранатами в руках бросавшихся под фашистские танки. Вспомним летчиков, шедших на таран, направлявших объятый пламенем самолет в самую гущу неприятельских колонн. Вот оно, истинное самопожертвование во имя выполнения поставленной задачи, во имя спасения товарищей, во имя жизни на земле. Сознательно жертвовать собой могут только настоящие герои, люди чести и долга, воины, глубоко любящие свою Родину и народ. В нашей армии на подвиг, на самопожертвование готов любой. В этом-то и заключается ее сила.

Разведотряд 262-й стрелковой дивизии получил задачу установить наличие оборонительных сооружений противника и его подразделений в глубине до 25 километров. По мере продвижения вперед разведчики должны были наметить и обозначить маршрут передового отряда дивизии, так как карты, которыми мы располагали, не давали точного представления о дорогах и характере местности.

Разведчики, возглавляемые майором В. И. Маньковым, пересекли границу оккупированной японцами Маньчжурии и начали быстро продвигаться в намеченном направлении. У тропинки, на которой ранее наблюдатели неоднократно засекали конных патрулей противника, были оставлены две засады. Они должны были оставаться там до подхода передового отряда дивизии. В случае появления японцев надлежало пленить их.

— Имейте в виду, что мимо вас могут двигаться и наши конные связные, — предупредил Маньков. — Будьте внимательны, своих не побейте. Их отличительный знак — белая повязка на левом рукаве.

В полосе разведки майор выслал вперед два дозора в составе шести конных разведчиков каждый.

Таким образом, было сделано все возможное, чтобы избежать неожиданностей: впереди двигались дозоры, затем разведотряд, передовой отряд и только потом главные силы дивизии.

Разведчики шли в полной темноте. Им было приказано соблюдать тишину. Чем позже противник обнаружит их, тем больше шансов на то, что части армии первыми достигнут перевалов. После того как было пройдено 10 километров, Маньков послал с конным связным письменное донесение командиру дивизии: «Противника и его оборонительных сооружений в полосе разведки не обнаружено. Маршрут движения для передового отряда обозначен указками». Офицер разведотдела штаба армии майор Зафт, находившийся в это время в 262-й дивизии, немедленно сообщил об этом мне. Я в свою очередь тут же доложил начальнику штаба и командарму.

— Хорошо! — удовлетворенно кивнул командарм. — Передайте, пусть по возможности ускоряет продвижение.

Соответствующее распоряжение было тут же передано по радио в дивизию. Предвижу вопрос: почему же разведчики посылали конного бойца с донесением, а не воспользовались радиосвязью? Ведь это намного сократило бы сроки прохождения информации. Да, времени было бы затрачено меньше. Но японцы могли бы запеленговать передатчик, всполошиться раньше времени. Поэтому радисты разведотряда до поры до времени работали только на прием.

Несколько позже, когда разведчики удалились от границы на 15–16 километров, майору Манькову было передано приказание: выполнять задачу до подхода передового отряда дивизии, после чего присоединиться к нему. Для такого решения имелись основания. Дело в том, что теперь увеличивалась вероятность встречи с относительно крупными силами противника. Разведчики, вооруженные лишь автоматами, ручными пулеметами и гранатами, при всем желании не смогли бы сбить этот заслон, уничтожить его. Обнаружив же себя, они давали в руки противнику крупный козырь. Японцы могли подтянуть подкрепления, завязать бой. А это не входило в наши планы.

Другое дело — передовой отряд дивизии, к которому должны были присоединиться разведчики. В него входили стрелковый батальон, рота танков, взвод самоходных орудий, дивизион артиллерии, батарея «катюш», батарея противотанковых орудий, саперный взвод. Если передовому отряду и суждено обнаружить себя, то это будет значительная сила, способная нанести по противнику мощный удар. Возглавлял отряд заместитель командира 940-го стрелкового полка майор Вадим Будаков.