Разведчики - [96]

Выглядел он не обреченным или расстроенным, что было бы объяснимо, а каким-то потерянным и отрешенным, словно не выспался. И круги под глазами у него были глубокие, синие, как у человека до чертиков уставшего, а плечи повисли словно под тяжестью неподъемных доспехов. И смотрел Гуров не на гостей или мимо них, а внутрь себя. Просто живая мумия, а не человек.

Впрочем, долго ждать, когда взгляд у Гурова-Стасенко прояснится и обратится во внешний мир, не пришлось. Когда почти вся группа захвата, кроме снайпера, вошла в кабинет, председатель замахнул свой напиток залпом, слегка поморщился и обвел взглядом непрошеных гостей.

– Ну надо же! – Он улыбнулся, причем не натянуто, а от души. – Сколько лет, сколько зим! Товарищи разведчики и Алевтина Дмитриевна! А где еще два погорельца? Неужели их все-таки спалили в том форте?

– Он о чем? – насторожился Зимин и взглянул на Варвару.

– Не догадался еще? – Она вздохнула. – Или понял, но не можешь поверить? У тебя сегодня день откровений, Зимин. Поздравляю.

Говорят, в критические моменты человек видит нечто вроде калейдоскопа ключевых фрагментов своей жизни. У Леонида перед мысленным взором промелькнули все эпизоды истории группы Филина и сопутствующей компании. Промелькнули, ссыпались в аккуратную кучку, затем вдруг сами собой расползлись по земле и сложились в большую картину. В ней зияли крупные прорехи, но в целом сюжет картины был понятен, а ключевые детали видны предельно четко.

– Погодите! Это что же… вы и есть… те разведчики?! – Зимин обернулся к соседу. – Какого фейхоа?! Никита!

– Никита и есть. – Сосед подмигнул. – Капитан Филин, если угодно.

– Твою душу! – Зимин резко обернулся к Сретенскому: – А ты кто? Ефрейтор Покровский?

– Алексей Борисович, – буркнул садовник, – и лучше на «вы», молодой человек.

– Вот почему тебя на просеке застрелили, но не убили!

– А я вас знаю, – вдруг заявил Гуров-Стасенко. – Вы инспектор из ВБС. Зимин, кажется?

– Так точно.

– И с чем пожаловали?

– С ордером. – Зимину было трудно собраться, очень уж он был удивлен, но ситуация не позволяла долго зависать, поражаясь очередному откровению.

«Стасенко жив сто с лишним лет, почему бы не выжить другим? То, что их спалили в том форте, не факт. Тел не нашли. С Алевтиной только непонятно, хотя тоже объяснимо – она все-таки вколола себе сыворотку, а Ворончука обманула».

– На мое имя? – Гуров-Стасенко взглянул на Зимина исподлобья. – И какая причина? Что написано в ордере?

– Попытка государственного переворота. – Зимин все-таки собрался. – Но в первую очередь вы обвиняетесь в подлоге, гражданин Гуров, он же Стасенко.

– Три года не сплю. – Гуров-Стасенко потер глаза. – Оказалось, не так уж сложно. Во всяком случае, не смертельно.

– Для вас-то? – Зимин усмехнулся. – Вряд ли для вас в принципе что-то смертельно. Я ознакомлен с наиболее яркими военными эпизодами вашей биографии, полковник Стасенко.

– Давно не слышал этой фамилии. Ну, и как вам эти эпизоды? Впечатляют?

– Не очень. Вот эпизоды с участием разведчиков – это нечто. А с вашим… так себе. Но сейчас не об этом. Предлагаю вам, Стасенко, отменить приказы, отданные «холодным» бойцам, и отключить связь.

– А иначе что?

– Иначе ордер не пригодится. Вы будете уничтожены на месте.

– А вы уверены, что мое уничтожение решит проблему? – Стасенко усмехнулся. – Филин, расскажи, как вы уничтожили того немца, который командовал берсерками, и что было дальше.

– Не сильно помогло, – признал Никита. – В смысле – слаженность действий у них нарушилась, но махаться они все равно продолжили. Если б Вася не спалил нас всех к чертовой бабушке… не знаю, чем закончилось бы.

– То есть, гражданин Гуров, вы не отрицаете, что командуете «холодными», – Зимин почему-то вспомнил эпизод, как Хиршфельд-Золкин допрашивал Филина в той палатке. – Под вашим чутким руководством была создана новая сыворотка, на основе замороженного еще в войну материала из пробирки, изъятой у Покровского, правильно? Опыты шли долгие годы, но только сейчас удалось сбалансировать вещество и, главное, найти способ управления бойцами без применения радиосвязи. Что это за способ? Какая-то новейшая технология? Или какое-то антинаучное мракобесие вроде телепатии?

– Вы хорошо осведомлены, товарищ Зимин. – Стасенко ухмыльнулся. – Все так. Испытываемая сейчас в совсекретном режиме технология связи «Струна» оказалась у меня, как у председателя КГБ, вполне естественным образом. И я применил ее для связи с «холодными», как вы их назвали, бойцами. Плюс технологии в том, что это не радио и заглушить сигнал обычными средствами нельзя, а минус в том, что это все-таки технология, а не телепатия, то есть имеется вживленный технический источник сигнала. – Стасенко постучал пальцем по виску.

– Что вживили, то можно и выковырнуть! – сказал Филин и достал финку.

– Очень страшно. – Стасенко иронично скривился. – Думаешь, я не понимаю, что это блеф?

– Уверен? – Филин поиграл финкой, сделал шаг вперед и бросил, обращаясь к Варваре: – Доктор, наркоз, пожалуйста!

– Давайте. – Стасенко откинулся на спинку кресла. – Я готов умереть. Это моя давняя мечта… как и тайная мечта любого из вас. Скажете, нет? Скажете, не устали? Человеческая психика не приспособлена к вечной жизни. Так что… валяйте!