Разведчик морской пехоты - [28]

Из подразделения ПВО в отряд пришёл Андрей Пшеничных. Я знал Пшеничных как опытного лыжника, но никак не предполагал, что он попросится в разведку. Андреи демобилизовался в запас задолго до войны, обосновался в Мурманске, женился, имел четырёх детей. Когда я находился на лыжной базе отряда, Пшеничных часто наведывался туда, помогал мне тренировать разведчиков. Семья Пшеничных эвакуировалась к родным, в Воронежскую область, и уже там оказалась на территории, оккупированной врагами. В газетах писали о зверствах фашистов, и Андрей с горестью думал о судьбе своей семьи.

— Вот я, наконец, попал в разведку! — сказал он, пристально глядя на меня своими чёрными, чуть раскосыми глазами. — Теперь повоюем!

Потом в отряд прибыли два комендора из одной береговой батареи, два Виктора, Соболев и Карпов, а с ними — молодой, очень красивый матрос Володя Фатькин. Все спортсмены, у всех среднее образование и горячее стремление служить в нашем отряде.

Мы придавали большое значение физической подготовке будущих разведчиков. Среди нас были чемпион флота по лыжам Тихонов, чемпион по борьбе Лысенко, чемпион по плаванию Максимов, наш Макс, как называли его разведчики.

Один из прибывших в отряд новичков рассказывал:

— Пришёл к вам и растерялся: тут ли базируются морские разведчики? Думал, что в какую-то спортивную школу попал.

В часы физподготовки наше помещение действительно напоминало спортивную школу. В одном месте колдуют с лыжной мазью, в другом — демонстрируют бой невооружённого с вооружённым, в третьем — занимаются самбо или боксом. Разведчики любили следить, как на импровизированный ринг выходят Семён Агафонов и Павел Барышев. Роста они почти одинакового, а вес разный. Худенький, ловкий и быстрый Барышев раньше учился в Ленинградском техникуме физкультуры, был одно время чемпионом среди юношей в весе мухи. И вот, натягивая перчатки, ему навстречу идёт медлительный в движениях, но упорный в бою и совсем не чувствительный к ударам противника бывший кок Семён Агафонов.

Семён дразнит Павла:

— Эй, мухач, берегись! Я из тебя сейчас муху сделаю…

Барышов злится, а виду не подаёт. Обрушивает на Агафонова целую серию стремительных ударов, а сам нырками ускользает от его лобовых атак и радуется, когда вокруг кричат:

— Силён, Пашка! Лупи медведя онежского! Кусай, муха!

Все «болеют» за Барышева, опасаясь, как бы тот не прозевал и не попал под тяжёлый, как свинчатка, кулак Семёна Агафонова.

Особенно шумно и весело было вокруг качающейся доски, которую мы прозвали «трапом морского разведчика». Новичок в полном боевом снаряжении должен по такому ненадёжному трапу пробежать с конца в конец. «Держись за воздух! Утонешь!» — кричат отчаянно балансирующему на таком «трапе» новичку. Когда он под общий хохот сваливался, то становился в строй «мокрых». Соревновались отделениями. У кого меньше «мокрых» — тот и победил.

Новичкам мы говорили:

— Морские разведчики ведут тяжёлые бои. Полярный холод, штормы, арктические вьюги и метели, крутые скалы — ничто их не остановит! Хочешь быть в отряде — закаляйся: будь сильным и ловким.

Закончена программа по одиночной подготовке и начались занятия групп по тактике: по другим дисциплинам. Нас радуют отличные успехи молодых разведчиков: и я слышал: как Агафонов сказал как-то командиру новичков Манину:

— Не знаю, Саша, как молодые покажут себя в бою, но сейчас мне с ними трудно по теории тягаться. Чертежи и топографию, фотодело и астрономию — всё, дотошливые, знают! Со всякими там Медведицами, большими и малыми, запросто обращаются. Профессора! Куда нам, вологодским да онежским! Нет, Саша, я не шутя спрашиваю: как ими командовать?

— А по уставу! — спокойно и уверенно ответил Манин.

* * *

Итак, в нашей боевой жизни скоро наступит новый этап — походы на норвежский полуостров.

Ветераны отряда рады. Им изрядно надоело бороздить ближние воды, или, как они говорят, «мотаться в Мотовском заливе». Передавая свой опыт молодым, ветераны понимают, что для решения новых задач и им, бывалым, уже обстрелянным следопытам, старых знаний и навыков недостаточно. Надо учиться!

Да, мы умеем действовать в тылу врага, изучили сильные и слабые стороны противника, в совершенстве владеем своим и трофейным оружием, бесстрашно сходимся с егерями для ближнего боя. Но всё это знает и умеет каждый разведчик полярной пехоты, воюющий за шестьдесят восьмой параллелью. А мы — морские разведчики! Нас привлекают морские дали, глубокие фьорды и вражеские базы в этих фьордах, прибрежные коммуникации…

Отряд опять перебазировался. В новой обстановке, на противоположных берегах бухты Н. тренируемся в высадке десанта.

Штаб флота направил в отряд Павла Григорьевича Сутягина, культурного офицера, разведчика, знающего норвежский язык и будущий театр боевых действий. Сутягин требует, чтобы разведчики изучали карту нового театра, язык и обычаи местного населения. Но уже наступила пора тёмных ночей со штормовой погодой, и мы стараемся использовать это время для выходов в море.

Новичкам трудно. Они гребут так, что слышен плеск вёсел. Швартоваться не умеют — гремят уключинами, точно находятся где-нибудь на базарной пристани. И ориентируются на чужой местности плохо. Но больше всего меня раздражает шум при высадке. Мечтой настоящего разведчика-десантника всегда была и будет тишина. Идеальная тишина!