1
Войну мы встретили за шестьдесят девятой параллелью, в одной из военно-морских баз Северного флота.
Первый день войны… Почти мгновенно исчезли белые фуражки и бескозырки, столь привычные для глаз жителей портового города. Лето в разгаре, светит желанное для северян солнце, светит круглые сутки, как положено ему в этих широтах, и лёгкий южный ветерок обещает устойчивую погоду. Нас теперь такая погода не радует. В метеорологических сводках сказано: «видимость ясная», и над базой, к Мурманску и обратно, пролетают воздушные разведчики врага. Белые чехлы головных уборов на тёмном фоне гранита причалов и мостовых могут нас, моряков, демаскировать. Поэтому приказано их снять.
Прошло совсем немного времени, и уже привычным кажется нудный вой сирен и обычным — бесконечный перестук молотков в мастерской, где мы работаем. Меня и Сашу Сенчука перевели туда с подводной лодки. Нам сказали: «Вы знаете слесарное и токарное дело, посылаем вас на боевой пост». Так мы сменили матросские робы на тёмно-синие рабочие спецовки и стали у верстаков.
Приказ есть приказ. Мы ему подчиняемся, хотя он никак не вяжется с нашим представлением о том, что такое боевой пост особенно сейчас, в дни войны. Я молчу, Саша Сенчук молчать не может, а кроме меня, ему некому высказать свою обиду. После долгого утомительного рабочего дня мы укладываемся спать здесь же, в мастерской. Саше не спится.
— Нет, ты всё-таки скажи! — трясёт он меня за плечи. — Скажи мне, Виктор, почему рабочий класс берёт оружие, а нас приставили к верстакам? Особое задание, скажешь? Приказ? Да?..
Я отмалчиваюсь, и он зло кричит над ухом:
— Дрыхнешь, чёрт!
Саша ходит из угла в угол, и я знаю — он ещё не раз меня растормошит и будет предлагать различные планы возвращения в подплав или, на худой конец, ухода в морскую пехоту.
Только я об этом подумал, как Саша подбежал ко мне, резким рывком стащил с верстака.
— Идея!
В глазах Саши — радостный блеск и непреклонная решимость человека, бросающего вызов судьбе. В такие минуты Сенчук кажется красивым и сильным, хотя с виду он неказист: худощав, неширок и костляв в плечах, а его смуглое, продолговатое лицо под копной смолисто-чёрных волос густо покрыто точечками угрей.
— Идея! — снова кричит Саша и тут же излагает свой план, который, насколько я, полусонный, ещё способен понимать, заключается в бегстве с «боевого поста» на фронт, в бригаду морской пехоты.
— Скажем, что мы добровольцы! Нам простят…
Я на всё согласен, только бы он оставил меня в покое и дал хоть часок соснуть.
Наступает утро, и Саша, увлечённый делом, неистово лупит молотком по полированной головке зубила, пилит, сверлит, поражая всех своей энергией. Должно быть, он забыл о вчерашней «идее», так как убеждает меня быстрей закончить ремонт подводной лодки — тогда нас тут же вернут в экипаж. Спорить с Сашей невозможно, а верить ему хочется, хотя работы в мастерской с каждым днём прибавляется.
Начальник мастерской сухо пообещал: «В положенное время вас сменят». Мы бы, вероятно, терпели и ждали, «ели бы не взбудоражившая нас новость: в мастерскую прибежали друзья из подплава, три Николая и Алексей, и рассказали, что создаётся специальный отряд морских разведчиков для действия в тылу врага. Их, как отличных спортсменов, уже зачислили в разведотряд.
— Прозевали! — зло упрекнул меня Саша, точно я был в чём-то повинен. — Ты же разрядный лыжник и знаменитый чемпион по гонке на яхтах, — наступал он на меня, но потом круто повернулся и засыпал друзей вопросами: — А где отряд? К кому обратиться? Кому подать рапорт?
Саша досадливо поморщился, когда вперёд выступил электрик Коля Даманов, Коля-один, как мы его называли. Он заикался и тем не менее был словоохотлив:
— С-саша-ша! Не кипятись! В штабе знают, что Виктор и ты — хорошие с-спортс-смены. И мы нас-счёт вас скажем с-старшему лейтенанту Лебедеву из отдела разведки. Плохо только, что придётся с-сменить морскую форму на пехотную. Лебедев с-сказал: под гимнастёркой пехотинца должна быть матрос-ская душа. И душа р-раз-ведчика. Вот! — многозначительно закончил Коля-один.
О душе разведчика ничего сказать не могу, по меня, признаться, удивило, что трёх Николаев — Даманова, Лосева и Рябова, которых я обучал ходить на лыжах и метать гранаты, зачислили в отряд разведчиков, а про меня забыли. Я вопросительно посмотрел на старшину первой статьи Алексея Радышевцева, с которым часто оспаривал первенство в различных соревнованиях. Алексей обнадёживающе улыбнулся:
— Отряд только формируется… Всё будет в порядке. Оказалось, что представитель штаба флота поехал в Мурманск отбирать для отряда группу комсомольцев. Другую группу пришлёт Ленинградский институт физкультуры имени Лесгафта, а основной состав разведчиков будет комплектоваться из моряков.
— Народ подберётся один к одному, что н-надо! — важничал будущий морской разведчик Коля Даманов. — Здесь против нас действуют отборные части Гитлера. Горные егеря. Д-дадим егерям жару…
Друзья ещё раз пообещали похлопотать за нас и ушли. Мы с нетерпением ждали вечера, когда можно будет написать рапорт члену Военного совета Северного флота.
