Разве я не хорошенькая? - [29]

И только последняя из соседок отзывалась о Жаклин более сдержанно. Менее осуждающе и с симпатией. Это была Лиз, дальняя родственница Вудроу.

— Вы должны понять, — в какой-то момент сказала Лиз, — что у Жаклин было тяжелое детство, и это наложило неизгладимый отпечаток на всю ее дальнейшую жизнь. Однажды ночью, когда мы были дома вдвоем, Жаклин призналась, что ни один человек, который не жил так, как она, никогда не поймет ее отношения к деньгам. И виной тому не только крайняя нищета, в которой прошло ее детство и ранняя юность. Но и неизвестный отец, и ранняя смерть матери, и тяжелая болезнь тетки. Она никогда не говорила прямо, но, похоже, та не один год болела перед смертью. Мне кажется, Жаклин так и не оправилась от всех этих ужасов.

Да, Реймонд не сомневался, что так оно и было. Его собственная мать умерла в муках, хотя и иного другого рода, и на него ее смерть тоже произвела неизгладимое впечатление. Ему легко было представить, как должно было повлиять на девочку двенадцати — пятнадцати лет постоянное нахождение рядом со смертельно больной теткой, да еще и в крайне стесненных денежных обстоятельствах. Наверное, Жаклин считала, что деньги могли бы спасти жизнь Каталины. И возможно, была права.

— Мне кажется Жаклин совсем не плохая, — продолжала Лиз. И Реймонд вынужден был признать, что она довольно хорошо разобралась в характере его жены. — Мне было очень жаль ее. Она мне даже нравилась, но другие девчонки просто ненавидели ее. И все из-за зависти. Ну, Жаклин… она просто ошеломляющая красотка, правда ведь? И все их приятели вечно пытались приударить за ней. Не могу сказать, чтобы Жаклин хоть чем-то обнадеживала их. Вообще-то по натуре она не кокетка. Но, черт, надо смотреть правде в глаза: стоило ей войти в комнату, и у мужиков рты сами собой открывались и они неотрывно пялились на нее. В первую очередь потрясала, конечно, фигура. Ноги почти от ушей. Про грудь я уж и не говорю. Ну и еще волосы, черты лица, отличная кожа. Словом, сами понимаете… Знаете, тот парень, что женился на ней, мой дальний родственник. Я его толком не знаю, но кое-что о нем слышала от Вудроу Стреннинга. Он чертовски богат и уже немолод. Возможно, он получил как раз то, чего хотел: представительную красавицу жену и роскошное тело для сексуальных забав. Говорят, он женился меньше чем через полгода после их знакомства, так чего же он сейчас спохватился? Ему следовало бы сначала как следует узнать, с кем он связывает свою жизнь. Но он и не подумал об этом. Ему не терпелось как можно скорее залезть к ней в трусы, так ведь?

Услышав столь циничное заявление, Реймонд поморщился… потому что это частично было правдой. Он не побеспокоился узнать, что за человек его будущая жена. Никогда не расспрашивал ее о прошлом. Возможно, подсознательно не хотел ничего этого знать. Он сам предпочел поверхностность в их отношениях. Сам себя обманывал, больше чем Жаклин.

— Она получила то, к чему стремилась, и он тоже, — констатировала Лиз. — На мой взгляд, это честная сделка. В конце концов, брак по любви не такая уж прекрасная штука. Я знаю, о чем говорю, пробовала. Дерьмо это!.. Эй, послушайте, я надеюсь, что Жаклин этого не услышит. Мне бы ужасно не хотелось, чтобы она решила, будто я ненавижу ее, потому что это совсем не так. Я бы хотела быть ее подругой, только это невозможно, она никого не подпускала близко к себе. Думаю, она боялась любви, вообще любой серьезной привязанности. Да-да, определенно боялась.

Да! Так и есть! — понял Реймонд, вскакивая на ноги и дрожа от возбуждения. Это все и объясняет. Она боялась любви, боялась полюбить его! И однако же полюбила. А иначе с какой бы стати плакала, когда пришла к нему в ванную? Беспокоилась, что хочет его слишком сильно? Смог ли он успокоить ее, прогнать этот страх своей любовью сначала в душе, потом в постели? Ему казалось, что да. Жаклин была мягкой и нежной в его руках и буквально сияла радостью и глубоким удовлетворением.

— Скажи, что любишь меня, — прошептала Жаклин, заглядывая в его зеленые глаза.

Теперь Реймонд был рад, что сказал: да, любит, хотя в тот момент сам не знал, почему решил доставить ей это удовольствие. Тогда он еще не решил судьбу их брака, не был уверен, продолжит ли жить с ней или разведется.

Но теперь он знал совершенно точно, что будет делать.

Реймонд перемотал пленку на начало. Когда он убирал две оставшиеся кассеты и страницы отчета обратно в конверт, в коридоре раздались легкие, пританцовывающие шаги Жаклин. Тогда он быстро бросил конверт в верхний ящик стола — как раз перед тем, как она сунула голову в его «берлогу».

— Могу я войти или ты все еще занят своим отчетом?

Он постарался вести себя естественно, а не так, будто видит ее впервые в жизни.

— Нет, уже закончил, — спокойно ответил Реймонд.

— И? — Жаклин толчком открыла дверь шире и вошла.

Он пытался не смотреть на нее вожделеющим взглядом, но получалось это плохо. На ней был бархатный домашний светло-кремовый костюм, подчеркивающий все ее приятные округлости. Черные волосы она скрутила в небрежный узел на затылке. Лицо чистое, без макияжа. Она выглядела молодой, свежей и умопомрачительно красивой. От слез не осталось и следа. Жаклин улыбалась теплой, довольной, какой-то расслабленной улыбкой.