Разве бывают такие груши (рассказы) - [7]

"И как это уживаются такие разные люди - он и она?"

1978

Точное время

Жена велит ему ровно в десять выключить на плите вымя и идет в магазин. Он смотрит на часы - на ходиках половина, на будильнике - двадцать три. Он пожимает плечами, размышляя, как по таким часам можно вывести понятие "ровно", и возмущается, что в век точного космического счета в доме такие варварские часы. Он вспоминает, что где-то видел описание действительно точных электронных часов, и идет за шкаф, где высокой пирамидой сложены книги. Он тянет за похожий корешок, но груда разваливается, а зажатый в руке корешок оказывается самоучителем игры на гитаре.

Он огорченно смотрит на клубящийся под развалинами золотой туман и думает, что и электронные часы все-таки уходят на десятую секунды в неделю. Он считает, что нужно что-то еще лучшее, и идет узнать точное время по телефону. Но телефон молчит, разбитый упавшей энциклопедией, и он решает, что настоящего точного времени не узнаешь и по телефону, потому что неизвестно, когда случится ровно десять - в начале или в конце сказанной металлическим голосом фразы. И, бродя в раздумье по квартире, он натыкается на пачки приготовленных в макулатуру газет, вспоминает, что когда-то читал статью о часах с необыкновенной точностью, и говорит себе, что это то, что нужно. Он немедленно развязывает пухлые пачки, перебирает газету за газетой, раскладывая их веером по ковру, попутно читая об идентификации лазерным лучом говядины и свинины, о самой высокой в мире женщине, о других интересных вещах и, наконец, находит статью об атомных часах.

Он читает, что атомные часы уходят лишь на миллисекунду в столетие, и его начинает переполнять восторг. Он думает, что если достать такие часы, как прекрасно будет жить по ним, каждую секунду сознавая, что это именно та секунда, а не секунда раньше или позже, и с какой космической точностью можно будет все делать. И, размышляя таким образом, он вдруг чувствует запах, идущий с кухни, и, интуитивно устремившись туда, выключает вымя. Он приоткрывает крышку и, отпрянув назад, в густом чаду успевает еще с грустью отметить, что по тому, что внутри, уже невозможно идентифицировать лазерным лучом, какое вымя это было - говяжье или свиное. И в это время открывается дверь, и входит самая скорая на расправу женщина в мире.

1983

Мы и наши мальчики

В этот теплый выходной мы с ней договариваемся не думать о работе, а посвятить, наконец, целый день нашим мальчикам.

Они сначала даже не очень и радуются - мы с ней всегда так заняты, что Костик и Валерик привыкли гулять в воскресенье одни. Но мы хватаем их за руки, усаживаем в такси, везем в парк на другой конец города, и мало-помалу необычность происходящего делает свое дело - глаза мальчиков загораются, и вот они уже с удовольствием важничают, указывая шоферу, как ехать.

В парке мы сначала ходим по дорожкам. Мы смотрим, как ведут себя мальчики, с которыми гуляют другие женщины, и убеждаем друг друга, что наши все-таки лучше многих.

- Посмотри, - говорю я ей, глядя на Костика и Валерика, идущих впереди и представляющих в лицах недавний американский вестерн. - Чистенькие, со вкусом одеты - где это ты купила своему эту новую курточку?

- У спекулянтки, конечно, - говорит она и называет сумму сверху, и мы обе задумываемся, как недешево стало одевать мальчиков.

- Ведь подумай, - продолжаю я, - спокойные, драться ни с кем не лезут, хоть, конечно, не очень инициативные, но языком, как ни говори, заниматься мы их все-таки заставляем.

- Не врут, - продолжает она, - утопил Валерик на пляже мои часы - так сразу и сказал, я нырнула и достала.

- Костик тоже мне все рассказывает, - подхватываю я. - Тут понравилась ему девочка, он - сразу ко мне, я говорю: брось, лучше я куплю тебе новую аппаратуру! Ну, купила, девочка, понятно, из головы вон, а если бы скрытничал?

- Мой тоже просит ламповый усилитель, - вздыхает она, и мы обсуждаем, где можно достать.

Мы ведем мальчиков на пляж, они бегают по берегу реки, хохочут, и мы тоже, позабыв свои заботы, бегаем вместе с ними, а когда стемнеет, сидим, обняв их за плечи и слушаем. Наши мальчики всегда всем делятся с нами, но тихая вечерняя природа заставляет их говорить о самом сокровенном.

Костик признается, что его очень печалят неважные басы в новой аппаратуре. Особенно он расстроился, услышав недавно замечательно мягкий бас в усилителе у соседа. Валерик жалуется, что ему никак не выучиться профессионально плавать с аквалангом.

Но день кончается, и мы едем домой, а назавтра, придя в наш физический институт, я вспоминаю о мальчиках только к вечеру.

Я вспоминаю о них, увидев, как лениво листает сидящий передо мной Валерик какой-то толстый художественный том, а вскоре она шепчет мне по телефону, что мой Костик вместо того, чтобы готовиться к кандидатскому экзамену по английскому, уже три часа решает кроссворд в курилке.

Костик работает инженером в ее лаборатории, Валерик - в моей: мужья не могут работать в подразделениях, руководят которыми их жены.

- Ну что же делать, если им это все не интересно, - сокрушенно вздыхаю я, оглядывая наши приборы и справочники.