Разумен тот... - [3]

— Вперед! — завопила, наконец, Мери Харт. — Или вы не хотите меня? Вы доживете здесь до старости, но вам будет одиноко без женщины!

— Они могут спокойно подождать, пока подрастут твои дочери, Мери! — крикнула какая-то ее подружка.

— Если у меня будут дочери, — ответила Мери. — А коли так и дальше пойдет, у меня их не будет.

— Давай! — заорала толпа. — Давай!

Феннет начал. Почти застенчиво он сделал шаг вперед и ткнул Клеменса правым кулаком в незащищенное лицо. Удар был вялый, но, наверное, болезненный: Клеменс поднес руку к носу, отнял ее и изумленно уставился на яркие пятна крови. Он зарычал и, растопырив руки, неуклюже рванулся вперед, готовый хватать и крушить. Курсант отпрянул и еще дважды ударил противника правой.

— Почему Феннет не врежет ему как следует? — спросил толстяк.

— Он разобьет кулак, перчаток же нет, — ответил Хокинс.

Феннет решил принять стойку. Он замер, чуть расставив ноги, и снова ударил правой. На сей раз Феннет обошел вниманием лицо противника и врезал ему по корпусу. Хокинс удивлялся невозмутимости, с какой старатель принимал удары. «Должно быть, парень и впрямь гораздо крепче, чем кажется с виду», — решил он. Курсант проворно отступил в сторону и поскользнулся на мокрой траве. Клеменс тяжело навалился на противника, Хокинс слышал, как легкие борцов со свистом выталкивают воздух. Толстые руки старателя обхватили туловище Феннета, а колено последнего коварно подобралось к паху Клеменса. Старатель завыл от боли, но не ослабил мертвую хватку. Одной рукой он теперь держал Феннета за глотку, а зловеще скрюченными пальцами тянулся к глазам курсанта.

— Глаза не трогать! — гаркнул Бойл. — Не трогать глаза!

Он плюхнулся на колени и обеими руками схватил Клеменса за запястье. Что-то заставило Хокинса поднять глаза. Может быть, звук (хотя вряд ли: зрители вели себя как болельщики во время боксерского поединка), а может, шестое чувство, присущее всем хорошим астронавтам. Хокинс закричал. Над ареной завис вертолет. Какая-то еле заметная странность в его конструкции подсказала Хокинсу, что это не земная машина. Из его гладкого блестящего брюха выпала сеть, по-видимому, из матового металла. Сеть опутала копошившихся на грунте людей, а заодно — доктора и Мери Харт. Хокинс издал не описуемый словами вопль, вскочил и побежал на подмогу попавшим в ловушку товарищам. Сеть оказалась «живой», она обвила его кисти и лодыжки. Остальные поселенцы бросились выручать Хокинса.

— Не подходите! — закричал он. — Разбегайтесь!

Зычное жужжание вертолетного винта сменилось визгом. Машина поднялась. Несколько мгновений, и вот уже арена кажется Хокинсу не больше бледно-зеленого блюдечка, в котором бестолково возятся маленькие белые муравьи. Потом летательный аппарат поднялся еще выше, в облачную гряду, и все исчезло из виду. Когда, наконец, вертолет сел, Хокинс не удивился, увидев на поляне серебристую башню громадного звездолета, обрамленную невысокими деревьями. Попали они в мир, который был бы несравненно совершеннее покинутого ими, кабы не неуемная доброта похитителей. Троих мужчин поместили в клетку, в которой с дивной точностью воспроизвели погодные условия планеты, где погибла «Полярная звезда». Клетка была застекленная, но через разбрызгиватели в крыше непрерывно лились тонкие теплые струи воды. Два чахлых папоротника не уберегали от повергавшего в уныние дождя. Дважды в день в глубине клетки открывался бетонный люк, и внутрь летели куски гриба, поразительно похожего на тот, которым пленники питались раньше. В полу было отверстие, которое, как верно догадались узники, служило для санитарных нужд. Слева и справа были другие клетки. В одной из них сидела лишенная общества Мери Харт. Она могла махать им рукой, подавать знаки, но и только. С другой стороны жил зверь, похожий очертаниями на омара, но еще больше — на какую-то разновидность головоногих. Напротив, за широкой дорогой, тоже стояли клетки, но не было видно, что в них находится. Хокинс, Бойл и Феннет сидели на сыром полу, уставившись сквозь толстое стекло и прутья решетки на существ, которые, в свою очередь, таращились на них.

— Если б только они были человекообразными, — со вздохом сказал доктор. — Если б только походили на нас! Мы бы попытались убедить их в нашей разумности.

— Они не похожи на нас, — ответил Хокинс. — И мы тоже едва ли поверили бы, что три шестилапых пивных бочонка — наши братья по разуму. Попробуй еще раз показать теорему Пифагора, — велел он курсанту.

Молодой человек без воодушевления нарвал веток с ближайшего папоротника, разломил их на маленькие палочки, разложил на замшелом полу в виде прямоугольного треугольника с квадратами, построенными на всех сторонах. Туземцы — один большой, другой поменьше и третий, совсем маленький, — равнодушно взирали на него тупыми бесцветными глазами. Большой сунул щупальце в карман — существа были одеты — и, вынув ярко раскрашенный пакетик, протянул его маленькому, который сорвал обертку и принялся запихивать какие-то синие лакомства в щелочку сверху, служившую, по всей видимости, пастью.

— Жаль, им запрещено кормить животных, — со вздохом сказал Хокинс. — Осточертел этот гриб.