Разум за разум - [5]

— Достаточно, — буркнул офицер и довольно неожиданно поделился своими творческими планами. — Вот хочу распятие Арафата на холсте маслом изобразить.

— Вы еще и рисуете? — из вежливости полюбопытствовал раввин. Изящные искусства с их сюжетами или полной бессюжетностью он явно относил к делам низших духовных миров.

— Так кто же кого в данном случае реально опустил: мы их или они нас? — обратился к своему командиру заслуженный рядовой Моти, сын достопочтенного владельца пяти винных заводов и матери-домохозяйки без определенных в силу многочисленности прислуги занятий. — Задание выполнено, а чувств настоящего победителя я что-то не испытываю.

— Еще бы! — обрадовавшись возможности отвлечься от расчетов, немедленно отозвался главбух шагающего вертолета обладатель ученых степеней двух израильских и одного американского университетов майор Березовски. — В финансовом плане мы явно в пролете. У тебя полный аттестат зрелости по математике? Тогда прикинь: собрать толпу, оплатить работу, эвакуировать толпу, сделать муляж карандаша из пальца этого, как его, Моше Рака, благословенна память его, плюс стоимость здания полицейского участка. Туда сюда, максимум двести пятьдесят плюс-минус двадцать тысяч баксов. А у нас одна ракета, туда сюда, считай, почти миллион. Какое тут чувство победителя? Я считаю, если бомба стоит миллион, то и материальный ущерб, понесенный противником от ее применения, должен быть хотя бы соразмерен. Иначе гораздо выгоднее у себя строить, чем у противника разрушать. По крайней мере, в чисто макроэкономическом аспекте.

Березовски умолк, почувствовав острую душевную необходимость излить свой народно-хозяйственный гнев на конкретный объект, и лучшей кандидатуры, чем раввин, разумеется, не смог обнаружить.

— И что вы теперь с этим пальцем делать будете? — брезгливо осведомился он. — В задницу, не будем уточнять чью, извиняюсь, засунете?

Раввин и бровью не повел, но у Березовски, честно говоря, не было поводов на него обижаться. Отсутствие реакции не имело никакого отношения к достоинствам или недостаткам выдвинутой им гипотезы. Просто взгляд раввина остановился сейчас на изувеченном теле Моше Рака, только что доставленном летучим полицейским отрядом в бункер-святилище шейха Муамара.

— Защита у нас, однако, — тут же для порядка посетовал на обстоятельства шейх, для которого проникновение сюда взгляда враждебного наблюдателя отнюдь не стало большой неожиданностью.

— Нам бы такую! — не скрывая раздражения, искренне возмутился старший полицейский. — Для себя так не строим. Кто из нас воюет, не понимаю! И что вы теперь с этим, — он с отвращением кивнул на останки инспектора, — делать будете? На базар понесете?

Но шейх уже не слышал его. Старший полицейский пожал плечами, в последний раз окинул недовольным взором помещение и неожиданно почувствовал себя вышколенным слугой, чьи желания сводятся только к тому, чтобы исчезнуть из материального мира вплоть до следующего приказания своего господина. Сделав знак своим людям следовать за собой, он бесшумно, словно и впрямь превратился в тень, поспешил к выходу. А в это время в шагающем вертолете военный главбух Березовски закончил работу над финансовым отчетом, подведя окончательный баланс ни к кому конкретно не обращенными словами:

— Достали со своим джихадом!

— Идет война духовная, майор, по сути дела, Священная война, — политически безупречно откликнулся на эту психологически ущербную реплику командир и уже от души добавил. — Думаешь на грабительской войне легче?

Березовски промолчал, но заслуженный рядовой Моти не выдержал тяжести повисшего в воздухе вопроса:

— Думаю, грабительская все же не так народ изматывает.

Напоминание об эпохе старых добрых грабительских войн вызвало у всех, кроме раввина, чьи мысли витали сейчас где-то явно не здесь, вздох сожаления. Шагающий вертолет, между тем, свысока покосился на предзакатный диск солнца, и, словно соблазненный его примером, вслед за ним пошел на посадку.