Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления - [24]
Мы с Йеном прекрасно понимали, что психиатрическая защита, скорее всего, обречена на провал. Присяжные в Олд-Бейли, находясь под впечатлением от своего окружения, будут упирать на развращенность преступления. Но, на мой взгляд, когда психическое расстройство очевидно, защитники и их клиент должны сами решать, нужно ли сообщать об этом суду. Я не раз выступал за ограниченную вменяемость. И это частично объясняется тем, что, если психиатр пытается действовать как судья и присяжные и ставит на подсудимом крест, последний может обвинить защитников в том, что они не предоставили ему возможности доказать свою невменяемость, даже если шансы на успех были малы. Если подсудимый, прислушавшись к совету, признал себя виновным, он может позднее пожалеть об этом решении, потому что за решеткой будет много времени, чтобы все обдумать. Позднее он может обратиться в апелляционный суд и заявить, что показания эксперта-психиатра лишили его справедливого судебного разбирательства. Это происходило со многими моими коллегами.
Короче говоря, задача заключалась в том, чтобы достоверно сообщить об обнаруженных психических отклонениях. Когда Уотсон решил сделать ставку на то, чтобы получить срок за непреднамеренное, а не пожизненное лишение свободы за умышленное убийство, его предупредили, что минимальное время отбывания наказания увеличится на годы, если в судебном разбирательстве примет участие семья жертвы. Как бы то ни было, он с нетерпением ждал суда. Мой наставник и один из пионеров судебной психиатрии Пол Боуден после многих лет работы в Олд-Бейли сказал, что подсудимые часто получали меньший срок, если начинали плакать и признавали себя виновными. Демонстрация психопатии в суде – это верный способ убедить судью, что вы представляете угрозу для общества, и это впечатление влияет на суровость наказания.
На мой взгляд, судебные процессы по делам об убийствах являются формой катарсического[24] социального театра. Преступник на скамье подсудимых, семья жертвы на своих местах в зале. Версия обвинения изложена, после того как все допустимые доказательства были озвучены. Является ли театр суда с его мантиями и париками способом как-то упорядочить дела, связанные с хаосом и жестокостью? Помогает ли это близким жертвы или только усиливает их горе? Я часто задаюсь этими вопросами.
В том деле со стороны защиты свидетельствовали только мы с Йеном, поскольку доказательства виновности подсудимого в убийстве были неоспоримыми. Присяжным предстояло ответить не на вопрос «кто», а на вопрос «почему». Королевская прокурорская служба наняла одного из своих любимых психиатров, чтобы опровергать наши аргументы. Этот специалист вел себя очень уверенно в суде, но у него была раздражающая привычка обращаться к присяжным так, словно он прокурор, а не беспристрастный эксперт.
Мы с Йеном давали показания последними, после того как сторона обвинения представила все доказательства. Прямо перед обеденным перерывом я занял место, предназначенное для дачи свидетельских показаний, и принес присягу.
Сначала был основной допрос в виде простых вопросов со стороны адвоката. Затем мне пришлось настроиться на перекрестный допрос со стороны обвинения. Противостоящий мне эксперт подбрасывал прокурору сложные вопросы на стикерах. С годами я научился предугадывать вероятные проблемы, когда писал отчеты, однако дача показаний – это всегда напряженная и сложная задача. Это чем-то похоже на устный экзамен в медицинской школе, когда на кону стоит отдых в каникулы (если студент не сдает устный экзамен, ему приходится зубрить все лето, чтобы подготовиться к пересдаче в сентябре).
– Доктор, вы говорите, что на момент совершения преступления у подсудимого наблюдались ментальные отклонения?
– Да, все верно.
– Доктор, могу ли я попросить вас помочь нам? Что такое разум и что конкретно вы имеете в виду, говоря «ментальные отклонения»? Можете ли вы объяснить это присяжным?
Однажды я съежился, наблюдая за экспертом, который не мог ответить, что этот термин появился в 1960 году во время судебного разбирательства по делу Р. против Бирна. Как и Уотсон, Бирн убил молодую женщину и изуродовал ее труп, и у него на протяжении долгого времени проявлялись «жестокие желания». Апелляционный суд постановил, что разум следует понимать как все аспекты умственной деятельности. Это не только восприятие физических действий, но и способность формировать рациональные суждения о том, что правильно, а что нет. Разум также включает в себя способность проявлять силу воли, чтобы действовать в соответствии со здравым смыслом. Судьи апелляционного суда запутанно сказали, что разум с ментальными отклонениями должен отличаться от обычного в такой степени, чтобы вменяемый человек расценил это как несоответствие норме.
С другой стороны, разум, согласно психиатрическому определению, располагается внутри физической и химической структуры мозга. Функции разума включают восприятие (зрение, слух и обоняние, например), обработку чувств и эмоций, сознание, язык, память и рассуждение. Он позволяет нам воображать, узнавать и понимать, а также хранит убеждения, взгляды и надежды. Благодаря ему мы способны к рациональному мышлению. Это сложные вопросы, но психиатр, высказывающий мнение о разуме убийцы, который не может на них ответить, вызовет у судьи или присяжных сомнения в своей компетентности. Это может показаться странным, но это так.
Подростковый возраст — самый трудный, считают многие родители. Однако подростковый возраст проходит, а трудности в общении с детьми только нарастают. Почему? У молодых людей наступает период самореализации, когда родители часто оказываются "не в теме", и повзрослевшим детям кажется невозможным объяснить «замшелым предкам» свои проблемы. Старшие удивляются нахальству и агрессивности младших, а младшие обвиняют старших в "твердолобости". Конфликт — налицо! Как не превратить этот конфликт в затяжную войну между поколениями и правильно выстроить отношения с повзрослевшими детьми, вы узнаете из этой книги.
В своей публикации мне хочется обратиться к открытиям исследователей российской истории, создателей «Новой хронологии» А.Т.Фоменко и Г.В. Носовскому (в сокращении: ФН), уже не один год будоражащим российское общество, которое, тем не менее, вовсе не проникается к ним заметной благодарностью.Скорее наоборот: смелые и даровитые приверженцы истины получают болезненные упрёки от обывателей и записных академиков то в фальсификациях и подделках, то в дилетантизме и жажде денежной поживы.
Книга содержит концентрат проверенных на практике идей и методов, позволяющих на качественно более высоком уровне организовать процесс учения, оптимизировать усвоение необходимого материала, сделать учебу не рутинной обязанностью, а увлекательным, творческим делом.Старшеклассники, студенты, родители школьников, учителя, психологи — вот заинтересованные адресаты этой книги.
Стюарт Даймонд, профессор Уортонской школы бизнеса, один из самых востребованных экспертов по переговорам, предлагает работающую схему проведения переговоров, которая поможет вам добиться своего и еще немного большего в любой ситуации: от покупки велосипеда до переговоров о слиянии компаний.Главное в переговорах, по его мнению, – очень ясное понимание своей цели и цели оппонента. В этом случае вы можете маневрировать, находить новые нестандартные способы достижения желаемого, и можете предложить оппоненту именно то, что он ждет (или равноценную замену)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как перестать быть одинокой, стервозной сучкой и найти олигарха своей мечты! Методичка для женщин на каждый день.
Существуют профессии, про которые не принято говорить, и эта книга об одной из них. Ее автор, Нил Сэмворт, более десяти лет проработал офицером в британской тюрьме строгого режима. Как обычный парень из неблагополучного района, работавший то на заводе, то вышибалой в баре, очутился в этом хмуром викторианском здании, больше напоминающем лабиринт и набитом отъявленными преступниками? В своей книге Большой Сэм – так называли его коллеги и заключенные, – не приукрашивая истории и не сглаживая острые углы, рассказал о том, что происходило в местах, где ему довелось служить тюремщиком.
Смерть тихо жужжит. Этот звук издают мухи, которые через несколько минут слетаются на свежий труп. Насекомые для судебного энтомолога не просто ползающие и летающие мельчайшие создания природы, а важнейшие участники разнообразных процессов, связанных с жизнью и смертью. Ввиду необычной профессии Маркус Шварц сталкивался с темной стороной общества и последствиями ужасных событий. В своей книге он делится историями из практики и научными знаниями о насекомых, рассказывает, как на месте преступления мир людей пересекается с миром насекомых и какие выводы из этого делает судебный энтомолог.
В рамках дел, описанных в этой книге, ее автор, Марк Уильямс-Томас подробно объяснит, как, занимаясь поиском подозреваемых, находит связи между зацепками. Расскажет об имеющихся в распоряжении инструментах, позволяющих прочесывать самые потайные уголки. Когда Марк пришел на службу в полицию, ему было всего 19 лет, и он думал, что посвятит этому всю жизнь, однако в 31 год решил сменить сферу деятельности. По счастливой случайности он попал на телевидение в качестве консультанта сценариста телешоу о преступлениях.
Что мы знаем о работе патологоанатома и внутренней жизни такого мрачного места, как морг? Эта книга написана человеком, которому довелось пройти путь от рядового служащего до директора главного морга в Великобритании, провести несколько тысяч вскрытий, поучаствовать в расследовании нашумевшего дела «Скотвеллского душителя» и очутиться в пучине настоящего коррупционного скандала. Питер Эверетт имел дело со смертью в разных обличиях, но самым неожиданным и неприятным открытием для него стали недобросовестность, непрофессионализм и цинизм живых людей, которые называли себя его коллегами.