Разум нужен всем - [9]

Через семь-восемь минут всё прекращалось, и девочка снова замолкала и продолжала скатываться с горки, как ни в чём не бывало.

Когда Светлана попросила мужа повеселить Анюту – сесть на санки и скатиться с горы – Анастас поддержал жену и верхом уселся на детские саночки. Но, не успел он оттолкнуться, чтобы начать движение, как малышка встала впереди и чётко заявила:

– Тебе, папочка, нельзя кататься: можешь поломать санки или упадёшь и ударишься, будет больно.

Молчание родителей после этих слов продолжалось целую минуту. Они сначала не могли понять – шутит дочка или, действительно, боится, чтобы не случилась беда. Потом они переглянулись и одновременно заговорили.

– Почему ты так сказала, Анюточка?

– Откуда ты знаешь такие слова, дочка?

– Ты, разве, видела, как ломаются санки?

– Может быть, тебе во сне, что-нибудь приснилось?

Весёлое и приятное общение, которое у семейства Одинцовых было в первые минуты пребывания на горке, исчезло. Теперь девочка, молча, каталась и даже сама пыталась поднять санки наверх. А родители, не зная, как понимать дочку, уже без интереса продолжали развлекать её.

Так и не прокатившись ни разу на санках, Анастас предложил своим девочкам возвращаться домой.

Светлана всю дорогу до дому думала об Анютке.

«Какая-то она не совсем обычная девочка. Ей всего-то годик, а она разговаривает, как взрослый ребёнок пяти-семи лет и мысли свои разумно выражает. Может быть, это и хорошо, быстро развивается девочка. Это лучше, чем, если бы у неё было отставание. Но, всё же? Хотелось бы, как у людей.

Анастас сначала тоже был в недоумении, а потом он стал делать выводы, что их Анютка – дочь не совсем обычных родителей, людей с некоторым отклонением психологического, интеллектуального характера. Значит, и дочь не может быть нормальной, и она развивается не в соответствии с медицинскими стандартами.

А придя домой, в привычную среду обитания, родители постепенно забыли о своих размышлениях и опасениях.

Только Анюта снова повела себя странно. Она взяла куклу на руки и, сидя на полу, стала что-то говорить, тихо и не совсем разборчиво, словно она и не с куклой говорит, а с каким-то невидимым собеседником.

– Я люблю свою маму и папу тоже, – можно было с трудом услышать предложение среди других слов, – я всегда буду с ними. И они будут со мной…. Я не знаю тебя…, но слышу хорошо. Ты волшебник…? Тогда, кто же ты? Когда? Я хочу ещё с тобой поговорить. Ладно.

– Что ты ей рассказывала, Анюточка?

– Ничего.

– Я же слышала.

– Ничего, – несколько насупившись, словно она была недовольна подслушиванием мамы, кратко отвечала дочь.

– Ну, не хочешь говорить, не надо. Пойдём в кухню, надо покушать.

4

– Ты сегодня опять встречался с дочерью Анастаса?

– Да, отец, я был у неё, но совсем недолго, – на вопрос отца ответил Иллиан. – Она ещё маленькая, но с ней приятно общаться. Мы хорошо понимаем друг друга, и меня к ней тянет всё больше и больше.

– А ты не сделаешь ей худо? – вступила в разговор Иллиана. – Ведь, её мозг совсем ещё не развит, и такое внешнее воздействие на него может отрицательно сказаться на её здоровье, психике.

– Но, я контактирую с ней слабым и очень узко направленным лучом.

– И, всё-таки, я тоже слежу за развитием этого ребёнка, – снова заговорил Иллианий, – и вижу, что, в последнее время, оно стало чрезмерно интенсивным. А мы должны проследить развитие от рождения и в течение жизни нормального человеческого представителя.

– Я понимаю, отец, мы об этом уже много раз говорили, и я всё сделаю, чтобы так оно и было. Но, всё же мне постоянно хочется с ней общаться.

Иллиан, как-то, по-особенному, мы бы, люди, сказали «посмотрел» на Иллиану, «проконтактировал» с ней, и та ответила ему тем же.

– Сегодня я снова понаблюдаю за Анастасом, хочу знать о его планах и просто о жизни, – обратился к жене Иллианий. – В прошлый раз я тоже очень слабым сигналом вошёл в контакт с ним. Он этого не заметил, но в его голове всплыли воспоминания о наших прежних встречах и разговорах. Кажется, он даже захотел продолжить начатое тогда дело по разработке устройства для воздействия на энергетические мозговые поля других людей.

– А надо ли продолжать эти работы, Иллианий? – выразила сомнение Иллиана. – Ведь мы знаем, чем закончились его прошлые эксперименты – горе многим людям они принесли.

– Да, это так, но мне кажется, что всё же положительного в них больше, чем отрицательного.

– Не готово ещё человечество для быстрого и обширного усовершенствования мозговой деятельности своих представителей. Слишком много у них на Земле зла, и чрезмерно большое количество людей с надломленной психикой и преступными намерениями.

– Вот поэтому и хочется каким-то образом помочь им искоренить зло, иначе есть вероятность, что больное человеческое сообщество уничтожит само себя.

– Но, ведь, мы не имеем права вмешиваться в жизнь обитателей чужой планеты и навязывать им свои правила и принципы.

– Я это знаю, Иллиана, и, конечно же, никакого вмешательства с моей стороны в их жизнь не будет. Мне только хочется, чтобы их разум был позитивным и развивался быстрее, чем он развивается у них сейчас. Иначе, если они не уничтожат жизнь на своей прекрасной планете, будут так же долго идти к разумному существованию, как это делали наши далёкие предки.