Разрыв во времени - [58]

– Но был бы я, – сказал Зель. – Странно, правда?

Пердита прижалась теснее к нему.

– Хочешь сказать, это судьба?

– Я не знаю. Когда я учился на философском, мы постоянно это обсуждали. Можно ли утверждать, что жизнь – просто цепочка случайностей, которые потом, уже задним числом, складываются в закономерность? Как будто смотришь на землю из окна самолета. Поля, реки, здания… все такое красивое, упорядоченное, а глянешь на них вблизи: полные сумбур и уродство.

– Папа говорит, что ничто не случайно.

– Ты с ним связалась?

– Он меня просто убьет. Надо было сказать ему, что мы уезжаем.

– Нельзя было ему говорить.

– Да. Нельзя. Как ты думаешь, мы не станем такими же, как Лео и Ксено?

– Законченной мразью?

– Несчастными людьми.

– Они не всегда были несчастными.

– Так в том-то и ужас. У них была жизнь, и они сами ее загубили. И свою жизнь, и жизни других.

– Мы справимся лучше, – сказал Зель. – Мы вернемся домой, будем жить счастливо и подадим пример нашим детям, как быть честными, искренними и смелыми.

– Мы познакомились совсем недавно!

– По-твоему, я тороплю события?

Она поцеловала его.

– Да. Очень-очень торопишь.

– Я думал, девушкам нравятся парни с серьезными намерениями.

Она огрела его подушкой. И почувствовала, как ее отпускает. Только теперь она поняла, в каком напряжении прошел этот день.

– Зель… Спасибо, что поехал со мной. Я знаю, со мной сейчас трудно общаться…

Он обнял ее и прижал к себе.

– Мы уже здесь. Мы уже делаем, что задумано. Давай доведем начатое до конца. Ты будешь разыскивать свою маму?

– Не знаю. Все сложней, чем я думала.

– В смысле?

– Мне тяжело. Я думала, что ничего не почувствую… Ведь я совершенно не знаю Лео. Я с ним познакомилась только сегодня.

Зель обнял ее еще крепче.

– Но свою маму ты знаешь. Ты жила у нее в животе.

Да, правда. Только от этого не легче. Наоборот. Как можно быть связанной с человеком, с которым нет никакой связи?

– Ты похожа на Лео? – спросил Зель.

– Кажется, нет. Он старый, лысый и толстый. Может быть, только губы похожи. Я похожа на маму… на маму в молодости. Но мы не знаем, какая она сейчас. Нет никаких фотографий последних лет. Просто какая-то женщина в шляпе и темных очках. Может быть, это и не она.

– Наверное, это она. Только у знаменитостей есть такой пунктик, будто шляпа и темные очки помогают сливаться с толпой.

– Она уже не знаменитость.

– Тебе не странно, что твоя мама была знаменитой?

– Мне от всего странно. Одной странностью больше, одной странностью меньше, уже не важно.

Зель выключил телевизор.

– Как думаешь, ты сейчас сможешь заснуть?

– Нет.

– Тогда пойдем погуляем.

– Уже полночь!

– И что? Это Лондон. Пойдем.

Они вышли на улицу. По сути, совсем еще дети. Сели в ночной автобус. Потом прогулялись пешком до Сохо. Итальянское мороженое. Его рука обнимает ее за плечи. Ее рука обнимает его за талию. Они идут через Китайский квартал, через Ковент Гарден, мимо театра Олдвич – на мост Ватерлоо. Они стоят на мосту, смотрят на запад, потом – на восток, на Биг-Бен с его временем на часах, вниз на Темзу, что течет жидким временем, и в том пространстве, которое они занимают, их разделенное на двоих время обретает реальность. Не прошлое, не будущее. Самое что ни на есть настоящее.

Он не фотографирует, не снимает видео, потому что хочет запомнить – запомнить, не как все было, а как оно есть, потому что мгновение сделано из чего-то такого, что не поймаешь на камеру.

Река уносит ночь вдаль, и они возвращаются к себе в номер, ложатся в постель, засыпают, и город вокруг тоже спит, и в своем сновидении раскрывается в новый день.

Рано утром у Миранды звонит телефон. Это Лео.

– Миранда, привет. Это Лео. Встречаемся в Раундхаусе через час.

– Где?

Пердита не понимает. О чем он говорит?

Лео раздражен, но он сдерживает себя, потому что хочет ее увидеть. Он смягчает голос:

– Северная линия. Черная. Станция Чалк-Фарм. Или Камден-Таун. Оттуда близко пешком. Подъезжай к одиннадцати.

На этот раз Зель едет с ней. Они выходят на Чалк-Фарм. У метро собралась толпа с плакатами: «СПАСИТЕ НАШ ДОМ».

Пердита и Зель пробираются сквозь толпу. Вот парень с мегафоном. Вот конная полиция. Пердита спрашивает, что происходит, у молодой женщины с плакатом в руках.

– Какой-то богатый мудак покупает весь микрорайон.

Потом она видит Лео, который сердито кричит в телефон. Она говорит Зелю:

– Вот он.

– Это он? Лео?

– Не узнаешь?

– Без волос – нет. И он сильно поправился.

– Он меня увидел. Подожди меня здесь. Я тебе напишу эсэмэску.

Пердита бежит через дорогу. Лео наблюдает за ней. Она красивая, думает он, она сама не понимает, какая красивая. Сейчас он встречается с русской манекенщицей, которая рекламирует нижнее белье и курит электронную сигарету во время секса.

– Хорошо, что вы пришли, Миранда, – улыбнулся Лео. – Я подумал, что если вы будете стажироваться у нас, вам надо быть в курсе нашего следующего проекта. Грандиозное здание, да?

Толпа начала скандировать: РУКИ ПРОЧЬ! РУКИ ПРОЧЬ!

– Давайте-ка мы войдем внутрь, – сказал Лео. – Охранники справятся и без нас.

Он легонько подтолкнул Пердиту к дверям.

– Доброе утро, мистер Кайзер, – сказал охранник на входе. Лео расслабился. Он вернулся в привычный мир, где у него все под контролем.